В начале сороковых у нас уже было затемнение — окна обклеены. Но мы из них могли наблюдать съемки «Сильвы» [первый художественный фильм Свердловской киностудии] - прямо во дворе декорации были выстроены.

Дина Григорьевна Тимофеева (интервью Алены Потаповой)

[Во время войны] ехали целыми семьями из Москвы, в основном евреи. В нашей трехкомнатной квартире было три семьи, в каждой комнате по семье. Жизнь была такая — лишь бы было место поставить кровать. Они приезжали почти без вещей. Расселением занимались силовые структуры — отказать было невозможно.

Электричество включали на несколько часов в день и только для освещения. Все розетки в доме были опечатаны. Некоторые жильцы аккуратно отклеивали бумажную пломбу и пользовались электроприборами когда давали свет.

Я был ребенком, и не помню всего, но дети эвакуированных были хорошие мы вместе играли. Играли в коридорах, потому что здесь все было забито. Где-то в 1944 году стало ясно что немцы проиграли и было отдано распоряжение всем возвращаться. Последние люди уезжали наверное в 1946 году. После войны был большой капитальный ремонт. Отремонтировали весь дом, заменили все окна.

Мочалов Сергей Григорьевич

В этом же корпусе, в четвертом [Ленина 52/4], жил один известный товарищ — Воробьев Дима. Он в свое время занимал должность директора Свердловской киностудии. Они жили на 3−4 этажах.

В 193-й квартире жила прекрасная семья Коганов. Там дедушка Фима, бабушка Ева, их дети, их внуки, мы с ними дружили. Когда меня мама с папой оставляли, чтобы, например, в кино сходить или в какое-нибудь кафе, я уже был повзрослее там, года четыре-пять, меня спокойно сдавали этим соседям. У них стояло пианино, и я на нем там играл, пытался что-то изображать. Хорошие, теплые воспоминания вот об этой очень такой прямо еврейской в хорошем смысле семье. Прекрасные люди.

Сергей Цирюлик (интервью Ксении Какшиной)

В здании, где сейчас травмпункт, была обычная больница. И была достопримечательность нашего двора — Тамара. Она играла на балалайке, по-моему, и пела. И вот, я помню, что больные из этого стационара летом выходили во внутренний двор, и Тамара им играла и пела. Вообще Тамару все помнят, все знают. Особенно голуби ее знали, потому что она кормила их все время. Как только она выходила на улицу, на нее все голуби слетались, прямо садились на руки. Такой человек интересный.

Вениамин Яковлевич Раевский (Интервью Натальи Тамбуловой)

«Здесь действительно жила элита города, но не только люди, связанные с тяжелой промышленностью. В одном из корпусов жил например Парамонов, в другом Юровский (старые большевики, принимавшие непосредственное участие в расстреле царской семьи). Были среди жильцов и актеры, рабочие, разные другие люди, но все не простые. Дворник знал всех.»

Все квартиры были ведомственные здесь уже была часть мебели казенный стол и что-то еще. У нашей семьи была очень хорошая мебель 19-го столетия, она не очень помещалась в квартире. Ее спустили в подвал и там все своровали. В подвале были дровеники, я колол дрова для печки до тех пор пока институт не окончил.

Мочалов Сергей Григорьевич

Помню «Подвальчик», где был очень вкусный и свежий хлеб. Его очень давно уже закрыли. Он переименовывался несколько раз: «Ларец», «Купец», что-то еще было (смеется). Я помню очень вкусный хлеб, хрустящий, и мы с дедушкой всегда, когда ходили по этой дорожке обратно домой, полбулки съедали. Сейчас такого хлеба никто нигде не делает.

Екатерина Никитина (интервью Дарьи Евсеевой и Натальи Тамбуловой)

В нашем же доме (Ленина 54/5) жила ещё актриса из кукольного театра. Сухоросова. У нее два сына – Миша и Дима. И у них был пудель Топа, который сам ходил в магазин. Очень умный пес был.

Пуделя Топу и другой животный мир домов Госпромурала визуализировали художницы Рита Хаак и лЕНА Чу для выставки «Этажи времени»

Наталья Елизарова (интервью Оксане Григорьевой)

«Подвальчик» был всегда. Мы там покупали мороженки. А за хлебом ходили всегда в «Центральный булочный», который в Доме Артистов, напротив «Уральского Рабочего», за кинотеатром. Это была традиция.
Продуктовый магазин располагался в подвальном помещении первого корпуса, и жители Ленина, 52/54 между собой называли его «Подвальчик»

Сергей Цирюлик (интервью Ксении Какшиной)

Помню первый салют в 1975 году, на тридцатилетие Победы. Мы смотрели от «Подвальчика». Он был всегда. Ходили еще в Центральный гастроном. И там, на Бажова в сторону Восточной, были молочный и хлебный. В принципе, тут больше магазинов не было.

Татьяна Пинягина (интервью Светлане Богаченко)

Детский сад был в зале, где физиотерапия, на втором этаже. А потом его перевели в корпус, где травмпункт.

Герман Гавриилович Ракитанский (интервью Ксении Какшиной)

На Бажова было двухэтажное здание, в котором в моем детстве был детский сад. Я в него не ходила, потому что раз у нас была бабушка, нам не полагался детский садик. Потом ликвидировали эти детские сады где-то, по-моему, после войны. Еще в годы войны, я помню, детский сад был. А после войны там был создан стационар 12-й городской больницы.

Дина Григорьевна Тимофеева (интервью Алены Потаповой)

Фонтан еще в моем детстве работал. Он очень красиво выглядел. Женщина сидящая была изображена с ребенком.

Герман Гавриилович Ракитанский (интервью Ксении Какшиной)

Кто-то стал добиваться, и фонтан заработал в 80-е годы. Там чаша была, и вода лилась. А потом жильцы стали жаловаться, что вода стала плохо поступать, ребятня в фонтан досок накидала. А дворников заставляли чистить, слесарей — чинить, и перестал фонтан работать.

Галина Павловна Кузнецова (интервью Анастасии Токманцевой)

Баня была. Я в нее ходил. В литерном корпусе. В подвале. Там были мужские и женские дни. Парилок не было. Поливались ковшиками. А в конце 60-х годов её уже не стало.

[Банный комплекс располагался в левом крыле, в подвальном помещении

корпуса, который занимала поликлиника]

Герман Гавриилович Ракитанский (интервью Ксении Какшиной)

Ванн в квартирах действительно не было, мы пользовались баней, которая была оборудована в подвале одного из корпусов. Баня работала через день - мужской и женский день. Душевые на этажах тоже были, но ими как то почти не пользовались. У нас в квартире была печь на кухне. На этой печи ставили воду и грели ее, нас с сестрой мама купала в тазике прямо на кухне.

Мочалов Сергей Григорьевич

Кабинет № 13 на первом этаже был рентген-кабинетом. Мама все время в темноте пребывала, и я там часто у неё сидел. На работу она по переходам ходила. Женский коллектив был. В зале двухэтажном в пятидесятые годы они праздники отмечали. К ним даже приходили певцы из оперетты, актеры из театра Музыкальной комедии разыгрывали сценки. А на лестнице деревянной они всем коллективом фотографировались. До самой пенсии, до середины шестидесятых, мама [Галина Ракитанская] в поликлинике работала.

Стационар на Бажова

И был над травмпунктом стационар. У меня жена там лежала. Говорила, холод такой. В башне круглой — там продувает. Я сам в кардиологии лежал, будучи взрослым. У меня была лучшая, как говорится, комната — она с юга была. Хорошо, тепло.

Герман Гавриилович Ракитанский (интервью Ксении Какшиной)

Детская поликлиника

На Бажова было двухэтажное здание. После войны там был создан стационар 12-й городской больницы. Точно знаю, что там было терапевтическое отделение. Помню, что там был потом и неврологический стационар.

В том конце, который сейчас на Бажова, рядом с четвертым корпусом, была детская поликлиника. Вход в нее был отдельный. Стены были расписаны масляной краской — очень интересные из детских сказок нарисованы картины.

Самое раннее помню, на прививки ходили. Дошкольного возраста я была. Сидела и ждала, когда вызовут. А все ревут сидят. Спрашивают: «Кто пойдет первый?». Я поднимаю руку. Дрожу. Боюсь. Но вот как иначе? Во-первых, я старшая сестра. Да и стыд и срам, признаваться, что ты боишься. Хотя боялась ужасно! Вся дрожу, но ни за что не признаюсь, что я боюсь. Никто из мальчишек не идет. Я пойду первая. Храбрая была девочка.

Дина Григорьевна Тимофеева (интервью Алены Потаповой)
«Цеховая служба»

Справа от двухэтажного зала был еще большой-большой кабинет. Он был в коврах, со шведскими стенами, всякими мячами, мячи, круги там, и разрабатывались после переломов люди. Это было потрясающе, сейчас этого просто нет. Там был кабинет массажа, и они с массажа, парафина, и это все было бесплатно. Представляете?

Человек поломал там руку, значит, он лечился, гипс потом снимали, и он сразу начинал ходить в реабилитацию. Ему делали массаж, парафин… И долгая разработка, до слез. Они там плакали, но разгибали руки и ноги, колени и всё. Вот это было самое, наверное, прекрасное. А внизу к этому же отделению относилось водолечение. Наполненные бассейны. Водный гидромассаж.

Была в поликлинике один кабинетик, он назывался «Цеховая служба». К нам относились только певцы… филармонии. В это время приходит приказ Министерства здравоохранения об организации фотиантрического центра. И с этого начиналась… значит, я пришла, мне дали три кабинета этих пустых, которые тоже… штукатурка слазила, и пришлось все это начинать организовывать. Городской фониатрический центр, который, значит, для всего города, отоларингологи, всех поющих, людей разных профессий, не обязательно поющих. Это и педагоги, и артисты — ну, все, кто голос тратит. Все прикреплены… ну, не прикреплены, а по направлению из поликлиники приходили к нам в фониатрический центр.

— Он был в городе один, он и сейчас в городе один. У нас там было даже два фониатра. Вообще, положено на четыреста тысяч жителей, так в приказе было написано, четыреста тысяч жителей — одна ставка фониатра. Поэтому было две ставки фониатра, три фонопеда. Ну, дальше начинались, как это называется, оптимизация… После чего ничего не осталось.

В Новый год, были у нас да, да, костюмы маскарадные. Девчонки в основном, медсестры, очень активные, они делали такие маскарадные костюмы. В общем, красиво. Мы это все подхватывали… Пекли всякие вкусные пирожки. Все же приносили из дома! Все из дома, все из дома. Кто что, а стол получался — просто с углов все скатывалось. Как говорится, очень-очень хорошо.

Мирослава Сергеевна Осипова, врач-фониатор (интервью Ксении Какшиной)

«Мадагаскар» и «Занзибар»

Газон в середине двора я называл остров Мадагаскар, а другие газончики — это Занзибар. В наших дворах, выходящих на Ленина, лучше было, чем во дворах южной гребенки. Были лавки, можно было у самых подъездов посидеть, и от дождя укрыться.

Во дворе между третьим и четвертым корпусом (2а и 3а) был бюст Сталина, но его жители сами разбили после разоблачения.

Герман Гавриилович Ракитанский (интервью Ксении Какшиной)

Угольные горки

Зимой мы катались с горки. У нас между первым и вторым корпусом был навален уголь, потому что котельная своя была. Горы каменного угля!

В начале сороковых у нас уже было затемнение — окна обклеены. Но мы из них могли наблюдать съемки «Сильвы» [первый художественный фильм Свердловской киностудии] - прямо во дворе декорации были выстроены.

Дина Григорьевна Тимофеева (интервью Алены Потаповой)

Заливали горку

Помню, когда я была маленькая, во дворе между 4А и 3А корпусами заливали горку каждый год. Это было где-то примерно в начале 1990-х, мне было лет пять-шесть. Действительно дружно соседи жили и заливали эту горку для детей.

Екатерина Никитина (интервью Дарьи Евсеевой и Натальи Тамбуловой)

Каток

Помню очень хорошо, что во дворе — между третьим и четвертым корпусом, у меня папа заливал каток, и мы на коньках катались. Я ему помогал это все делать. Мне меньше семи было. К трубе отопления присоединяли шланг, и горячей водой каток заливали.

Во дворах мы играли в те же игры, что и все дети: в «Чику», да в «Пекаря». Была интересная находка у меня: я копался в земле, в песке и нашел монетку медную. Оказалось, это монета какого-то там тыщу восемьсот восьмидесятого года, Александр Второй, две копейки… Теперь там у меня в небольшой нумизматической коллекции лежит, как самая первая монетка.

Во дворе все дружили, никто никого не обижал. Были какие-то маленькие группировки здесь. Назывался район наш из нескольких домов: «Полстодва». И очень часто мы ходили драться с кем-нибудь, например, на Лунку.

А травматизма тут было ой-ей-ей сколько. Я в фонтан однажды упал, и грязный — весна была, пришел домой. Мама дверь открыла, смотрит, я весь в этой в жиже. Немного мне лет было. Пять-шесть. Она меня прямо так вот взяла, поставила в ванну всего грязного, помыла.

Сергей Цирюлик (интервью Ксении Какшиной)

Спектакли для жильцов

Новый год совместно не отмечали. Елку во дворе не ставили. Но была эта агитплощадка, мы ее всегда эстрадой называли, перед ней — ряд скамеек. Мы в детстве сами здесь спектакли для жильцов устраивали. Расклеивали объявления. У нас была дворовая компания. Гуляли во дворе, в парке Энгельса. И еще место для прогулок — школьный двор. Тогда не было нового здания школы. Была волейбольная площадка с той стороны, где сейчас детская, где у нас въезд. Но к концу 70-х ее уже не было.

В бадминтон на Бажова

На Бажова мы играли в бадминтон — до такой степени было мало машин. В парке Энгельса стоял самолет.

Здесь снимали фильм «Макаров»

Помню, как строили киностудию. Решетникова, я не знаю, как сейчас эта улица называется, между школой и нашими домами, а раньше это был переулок Решетникова [сейчас улица Кузнечная — прим. ред.]. Когда я в школу пошла, там не было асфальта. Была грязь. Потом, когда начали строить киностудию, все заасфальтировали.

Помню, иду как-то, ночь, достаточно поздно, но еще светло. Выворачиваю от школы на Решетникова, и мне навстречу едут гестаповцы на мотоциклах и целый грузовик немецких солдат. Год я не знаю, какой. Пусто, никого нет. Знаете, лицо у меня, наверное, было очень выразительное, потому что они мне помахали руками. Я аж попятилась. Они ехали с киностудии снимать кино. Они там все с этими бляхами, в форме. Грузовики вот эти с немецкими солдатами — это, конечно, шок.

Кино здесь снимали часто. Кстати фильм «Макаров» совершенно дурацкий, я его пыталась посмотреть. Снимали здесь, под этими арками. Фильм смотреть невозможно. Мы, увидев свои арки, тут же его выключили. Но почему-то постоянно поминают этот фильм. А так снимали! Дождик тут устраивали, бегали по нашему двору. Однажды ночью пошла мусор выносить, и в литере, прожектора стоят, кто-то там едет по улице, и их снимают.

Первая ракетка района

Мы играли во все подвижные игры: казаки-разбойники, прятки… Вдоль каждого дома росли акации густые, помню, там хорошо было прятаться. Но нам хотелось, я помню, очень свой корт иметь. Мы ходили в домоуправление, просили, но на нас внимания не обращали, вот… Тогда мы решили сделать сами. И вот мы где-то достали доски и стали их колотить — и сколотили, значит, деревянный забор — одну секцию, а надо было четыре. Это класс шестой был. Но что удивительно, видимо, взрослые это увидели и через день его достроили.

Во дворе стоял стол из досок, а между досками были щели. Мы там играли в настольный теннис, но это так развивало реакцию, потому что когда шарик попадал в эту щель, у него отскок был непредсказуемый. И вот это тоже было, как и корт, центром притяжения. Я помню, все мальчишки собирались вокруг этого стола, и вот у нас первенство было, мы играли в теннис. Я все еще играю в настольный теннис. У меня даже есть грамота, где написано: «Раевский Вениамин — первая ракетка района».
Ленина, 52 славилось своими «хулиганами»

Город поделен был на какие-то районы, дворы. Были дружественные дворы и недружественные. Вот когда шла группа парней и видела другую группу парней, начинали выяснять, откуда они. И если не из дружественных, там могло кончиться не очень хорошо. И вот такую картинку можно было наблюдать часто, что по улице бежит ватага парней с кольями — бить другую ватагу парней. Прямо по проспекту Ленина.

У нас были свои «короли», был Бэк, Боря Маковский, он считался «королем» на Ленина, 52. У него был брат Сергей Маковский, мой друг, кстати. Помню там Тера, Клин, Кулак, был Бэк, да-да-да…

У меня была кличка Венёма, я Вениамин. Но это еще более или менее, еще ничего.

Кроме Ленина, 52, еще Ленина, 5, славилось своими «хулиганами». И еще дворы на Луначарского были недружественные. Мы с ними выясняли. Я не помню, были ли парни из Городка чекистов нашими врагами. Но помню, там один мой очень хороший знакомый глаза лишился на этих стычках. Сами стычки проходил в парке Энгельса.
Внутренний двор был нейтральной территорией

Все газоны городка во время войны были засажены картошкой — ее здесь садили сами жители, но очень много воровали.

Какой то организованной жизни во дворе не было — клубная жизнь, праздники происходили по местам работы. Во дворе играли в спортивные игры — лапта, чижик, чика — это игры еще 19-го столетия. Играли в войну белые против красных, в глухой телефон. Играли в футбол, но не всегда мячом, а когда был мяч он не всегда был надувной. Между мальчишками двух гребенок была настоящая война. Мы кидались камнями, брали кого-то в плен. Внутренний двор был нейтральной территорией.

Мочалов Сергей Григорьевич (жил на Ленина 52/1а с 1936 г.)

Ходить в поликлинику и в другие корпуса через переходы было удобно. Особенно в морозы.

Герман Гавриилович Ракитанский (интервью Ксении Какшиной)

Носились по своему коридору

Мы носились по своему коридору, еще и с другого этажа приходили дети. И мы по-разному играли. Если в больницу, то я всегда была врачом. Если в магазин, то я продавец. А еще я из бумаги, из газет шила коляски. Сама придумывала, потому что у всех же куклы, у всех игрушки.

Дина Григорьевна Тимофеева (интервью Алены Потаповой)

По всему комплексу перемещались

Они (переходы) мне вообще казались волшебными в детстве. Потому что у них там большое количество входов и выходов было, и они всегда были открыты — не было же вот всяких замков. Обычные деревянные двери… Дома же коридорного типа. Чем мы занимались? Мы играли во всевозможные догонялки, прятки, бегалки, и никто не мог друг друга найти, это вообще было так круто! Казаки-разбойники… То есть в одно место забежал, из другого выбежал, из «литера» какого-нибудь, и по всему комплексу перемещались. Не было закрытых дворов, всё пространство было единым.

Юлия Гараева (52, к. 4а)

Еще у нас была детская комната, вот в 3а, на первом этаже была детская комната. И там была руководителем Александра Семеновна. Мы души в ней не чаяли. Это была специальная комната, где много было настольных игр, где мы приходили, играли в эти игры, смотрели диафильмы. Потом она, помню там, привлекала каких-то пенсионеров-учителей бывших помогать в учебе. Еще детская комната организовала футбольные и хоккейные матчи между районами. И я еще увлекался настольным теннисом, и у меня даже, я помню, где-то есть грамота, где написано: «Раевский Вениамин — первая ракетка района.

Вениамин Яковлевич Раевский (Интервью Натальи Тамбуловой)

Очень удобно

Второй корпус, пятый этаж. Всего одна комната была, но с двумя окнами. Удобства все в коридоре были, общие. Комната была метров восемнадцать. Одно окно к югу — там сначала была комната бабушки и кухня. Кухня-то какая? Умывальник и стол кухонный. Плитка была электрическая.

После смерти бабушки её комната стала моим кабинетом. У меня и стол там стоял, и кровать. Отгораживалось тканью. Занавес был. Очень удобно.

Герман Гавриилович Ракитанский (интервью Ксении Какшиной)

Рассчитано на семью, но обычно жило по две-три

Папе дали комнату в трехкомнатной квартире на Ленина, 52 в корпусе 1А, квартира 260. На пятом этаже. Там мы и жили. Я уже в 36-м родилась, там и выросла.

Из коридора заходишь в двухэтажную квартиру. На первом этаже — комната и кухня. Общая кухня для всех трех комнат, а на втором этаже — две комнаты — 9 и 18 метров, и туалет. Когда строили, очевидно, было рассчитано на семью, но обычно жило по две-три семьи.

Наша комната — четырнадцать квадратных метров — располагалась на первом этаже. Жили впятером: мама, папа, бабушка и мы, две сестры. В комнате — кровать родителей, кровать бабушки, шкаф и стол у окна. Мы с сестрой спали на одной кроватке. Попеременно. Одна — на кроватке, а другая — на стульях. Придвигали стулья, и на эти стулья клали матрасик.

На этаже было 13 квартир, и в каждой — по три-четыре ребенка, потому что семья живет не в квартире, а в комнатах. У всех минимум два ребенка. В нашей квартире детей было пятеро.

Дина Григорьевна Тимофеева (интервью Алены Потаповой)

Очень хотел квартиру с лестницей

В 1980-м мои дедушка с бабушкой переехали, обменявшись жилплощадями. Раньше жили на Шарташской, около Дома офицеров. В квартире на Ленина, 52 раньше жили художники по фамилии Пьянковы. Они решили обменять. И дедушка мой, Игорь Васильевич Щепкин, искал квартиру в центре, долго выбирал между вариантами в сталинке на Кузнечной в Городке чекистов, и квартирой на Ленина, 52, корпус 4А. Дедушка хотел очень квартиру с лестницей, это была его мечта, поэтому он остановился на этом варианте.

Екатерина Никитина (интервью Дарьи Евсеевой и Натальи Тамбуловой)

У нас были в туалете окна

Двухэтажную квартиру выделили моему дедушке Николаю Александровичу в конце тридцатых. Он принимал участие в строительстве этих домов, насколько я знаю, потому что по профессии он строитель-инженер. В свое время работал доцентом в УПИ на стройфаке. Но было тяжелое достаточно время, и он отдал две комнаты другим семьям, чтобы была коммунальная квартира.

В этой квартире внизу было небольшое помещение — кухня, а наверху — туалет и какая-то ванна. И поэтому люди, когда получали такую квартиру в виде коммунальной, приспосабливались: внизу люди строили себе кухоньку из чего-то и туалет, проводили там канализацию, мы разделили как раз, я это помню хорошо. А на втором этаже… Потолки высокие достаточно, хотя и перекрытия деревянные — это минус. Наверху был туалет, и люди делали кухню над лестницей для двух семей. Это все было очень узко, страшно, но все жили в таком соседском счастье.

Что интересно было в нашей квартире — у нас были в туалете окна. Вот такие маленькие они, фрамуги, но это было интересно!

Трехуровневая квартира

В конце 1990-х я уже переехал с семьей. Сделали глобальный ремонт — мы все абсолютно внутри убрали, и сделали дополнительно себе большой подвал — два на два, и у нас получилась трехуровневая квартира.

На Бажова, кстати, раньше были акации, травка. И вот здесь, где сейчас входы в магазины [Ленина, 52/4], там была трава, и я помню, мама за мной из окна смотрела, а я лежал в коляске и спал… Были эти акации плотные, никто туда не заходил. Было абсолютно безопасно, и я на свежем воздухе проводил сончас. Потом в детстве я влазил через первый этаж: естественно мне не хотелось обходить, и я выпрыгивал из окна, точно так же залезал. Там такой был бортик, на него было удобно вставать — тренировочка: все подтягивался через подоконник и залазил туда. Друзья точно так же попадали в квартиру ко мне всегда, через окна. Папа с мамой, когда они были студентами голодными, ставили там силки и ловли голубей.

Сергей Цирюлик (интервью Ксении Какшиной)

Лучшие воспоминания моей жизни

На самом деле, поскольку нас было трое, нам должны были предоставить отдельную квартиру однокомнатную, но мы жили с соседями. Потому что некая судья, хотя она жила вдвоем с мужем, смогла получить ту квартиру, а нам дали комнату. Но я, конечно, не жалею, потому что эти десять лет, которые я провел на Ленина, 52, — лучшие воспоминания моей жизни. Очень много друзей у меня там осталось.

Мы жили в 65-й квартире, в доме на улице Ленина, 52, корпус «Б». До сих пор помню планировку. Второй этаж, трое соседей. Значит, кухня одна была в конце на всех, конечно. Одна комната, потом вторая комната и наша комната, и здесь коридор был. Дальше — туалет и ванная совмещенные. Комната наша была 18 квадратных метров.

Квартира очень большой казалась

Конечно, детское воспоминание — это лестница с 1-го на 2-й этаж, мы на ней катались, прыгали, это было отдельное развлечение. Квартира очень большой казалась. Но она и была не маленькая. На первом этаже достаточно большая прихожая, кухня и гостиная — одна комната. Лестница поднималась наверх, и на втором этаже было две комнаты, туалет, ванная. Но, вот что интересно, по конструкции они менялись с течением времени, сами квартиры. Бабушка рассказывала, что кухни не было, как в Городке чекистов. А в какой-то период времени, пока не было кухни, были такие обычные, «самооборудованные» плитки на втором этаже.

Юлия Гараева (Ленина 52, к.4а)