В воспоминаниях очевидцев разных лет содержится немало в разной степени лестных свидетельств о граде на Исети, где река – неотъемлемая часть ландшафта.

Но за минувшие полтора столетия изменилось многое: русло реки обмелело и почти растворилось во все уплотняющейся городской застройке, а большинство притоков – и вовсе скрыты от глаз, забранные в коллекторы.

Объявленный Год экологии в России показался нам весомым поводом пересмотреть утвердившийся взгляд на взаимоотношения Города и Реки и изменить общую тональность высказываний. Был ли счастливым этот "союз"? Нет, констатируем мы.
За благостной картинкой – с «плотинкой», «уточками», чинным променадом вдоль набережной и регатами в акватории пруда, таится драма.

Полноводная река-кормилица и подательница благ, строптивая «дочь Седого Урала» и «возлюбленная Тобола», Исеть из древних легенд и преданий с момента явления символического Антигероя подчиняется его воле и из самостоятельного персонажа превращается в «страдающий объект». В полной крутых поворотов, порогов и стремнин истории Городу отведена роль оборотистого дельца, сгубившего чистоту Исети и покусившегося на воды рек Чусовой, Ревды и Уфы.

Выставка «Вода и Город. История начистоту» смещает акценты – с историй и судеб людей, когда-либо населявших исетские берега, на события и факты долгой и бурной «биографии» Исети.

Восемнадцатый век стал переломным в судьбе реки, когда по берегам Исети и ее притоков один за другим возводятся казенные металлургические заводы – Каменский, Уктусский, Екатеринбургский, Верхне-Исетский, Нижне-Исетский.

Тому предшествовал поиск мест, удобных «к большим заводам». По технологиям 18 века – это река с высокими берегами, не слишком широкая и глубокая, чтобы её можно было перегородить плотиной за разумное время и за разумные деньги, но и не слишком маленькая – чтобы запасти в пруде воду. Размер пруда определял мощность завода. Вода – это энергия, необходимая для любого производства. Поэтому, все заводы в ту пору были вододействующими.

Следом за петровским «первенцем» – Каменским заводом, выдавшим продукцию уже в 1701 году, у подножия Уктусских гор на берегу реки Уктус, неподалеку от залежей железной руды строится новый завод.

Очень скоро, с рождением новых могучих предприятий, Нижне-Уктусский завод сделался ненужным. В качестве решающего фактора обычно указывается маловодность Уктуски. В засушливые годы запасов воды в плотине не хватало для бесперебойной работы заводских механизмов:

Согласно историку В.И. Байдину, место это было известно еще двадцать лет назад, перспективы строительства здесь плотины и завода детально рассматривались и изучались.

Плотина Екатеринбургского завода была возведена за полгода, а образовавшийся пруд затопил «окружение верст на тритцать и больше» (почти 32 км).
Для дополнительного обеспечения водой в 1726 году было создано новое, впятеро большее, водохранилище, получившее название Верх-Исетского пруда. Впоследствии при плотине этого пруда вырос металлургический завод цесаревны Анны (ВИЗ).

В 1780-е годы, когда Екатеринбургский пруд попросту не мог обеспечить действия всех здешних фабрик, решено было строить запасную, регулирующую сток воды, плотину – в самых верховьях Исети.
А в 1789 году ниже Екатеринбургского завода была возведена еще одна плотина – Нижне-Исетская, возле которой сначала возникло «монетное дело», а затем появился железоделательный завод.

Теперь река приобрела дополнительное значение для человека: она стала основой всех промышленных производств.

Ниже, на картах 18-20 веков, представлены этапы промышленного освоения реки Исеть, по которым мы можем проследить изменения реки от первозданного нетронутого состояния до ситуации, когда река становится «городской клоакой».

Берега Исети богаты археологическими памятниками разных периодов. Стоянки обитавших здесь некогда людей принадлежат различным культурам и эпохам – от неолита до железного века. Первые археологические артефакты были обнаружены в деревне Палкино еще в 1827 году, когда в ходе поисков клада долматовский купец
С. С. Сигов нашел медные человекообразные и птицевидные идолы и подвески, покрытые сверху оловом. Вещи были отосланы в Петербург, в музей археологического общества (в настоящее время хранятся в Эрмитаже).

В 1873 году ученик Екатеринбургского реального училища Брюханов во время охоты в 12 километрах от Екатеринбурга (теперь – территория Кировского района) обнаружил каменный топор и передал его в музей Уральского общества любителей естествознания. То была заготовка для боевого проушного топора, относящаяся к эпохе неолита.

Немало находок было сделано непосредственно в городской черте. Так, на мысе, вдающимся в городской пруд, на месте нынешнего стадиона «Динамо», в конце XIX века обнаружили следы древней стоянки, в частности – глиняную орнаментированную посуду, выполненную без помощи гончарного круга. Похожие глиняные обломки были найдены и у моста через Исеть по улице Челюскинцев. На территории нынешнего Парка культуры и отдыха в 1889 году была открыта стоянка раннего железного века и обнаружены характерные для этого времени обломки посуды и точильный брусок. Честь последнего открытия принадлежит известному писателю Д.Н. Мамину-Сибиряку – помимо прочего, археологу и первому в Екатеринбургском уезде держателю Открытого листа (необходимого для легального осуществления раскопок).

Эти и последующие находки проливают свет на обстоятельства жизни первых исетских поселенцев, занимавшихся преимущественно охотой и рыболовством. Но остается и немало загадок, например – происхождения слова «Исеть». Одни ученые связывают его с личным именем Исет-бай тюркской языковой группы, другие – переводят с татарского как «собачий запах». Известный учёный и краевед Модест Онисимович Клер возводит название реки к легендарным исседонам – народу, обитавшему, согласно рассказам Геродота, в Рифейских горах.

Основатель уральской этимологической школы А.К. Матвеев в своей монографии «Географические названия Свердловской области» подвергает сомнению вышеизложенные версии и приводит еще три, более правдоподобные на его взгляд.

Екатеринбург не входил в число городов, оборудованных водопроводом, коих в России к 1913 году насчитывалось более двухсот. В «столице Горного царства» вопрос водоснабжения решался по старинке – в первую очередь, за счет водовозного промысла, а также ключей и родников. Правда, по мере развития промышленности и роста города, ресурсы некогда многочисленных источников и колодцев стремительно истощались, и все большее количество людей было вынуждено пользоваться грязной речной водой. Некоторые жители самостоятельно обеспечивали свои дома, собирая дождевую воду в емкости, расположенные на уровне крыш. Оттуда вода по трубам подавалась в дом – такой «водопровод» работал исключительно в летнее время и был по карману лишь состоятельной части горожан.

Основная деятельность городских властей в области водоснабжения долгие годы ограничивалась обустройством существующих источников. В частности, возводились специальные подъезды для водовозов и защиты от ливневых и талых вод, строились «ручные колодцы». Газета «Зауральский край» в 1914 году сообщала о 13 питающих город ключах и колодцах, «из коих собственно ключей только один – Малаховский, а остальные просто колодцы с ручными насосами… Малаховский ключ возле площади того же наименования: на Московской улице; там же у тюремного замка; на Щепной площади; на Мельковской площади; на Главной торговой площади; на 2-й Мельковской улице; на Березовской улице; на Обсерваторской улице; на Щелковской площади и в конце Обсерваторской улицы».

Упомянутый Малаховский ключ был «главнейшим» источником питьевой воды. Находился этот ключ на пересечении нынешних улиц Энгельса и Сони Морозовой. Корреспондент «Уральской жизни» в свое время посвятил ему поэтический очерк, начинавшийся с рассказов о «далеком прошлом» этого места:

Деревянное строение вместе с круглосуточной охраной появилось в 1873 году. На содержание ключа в чистоте и исправности ежегодно выделялась небольшая сумма. В 1880-х годах на средства городского головы Ильи Ивановича Симанова установили водонапорный бак с двумя ручными насосами.

Водокачку освятили, отслужив по этому случаю молебен, а самого Симанова в ходе торжественной церемонии наградили от лица гласных Думы «прекрасным серебряным жбаном на серебряном подносе».
Ручные насосы впоследствии были заменены паровыми, а к началу 20 века – электрическими.
Водонапорных баков, подобных Малаховскому, в городе было несколько. Ещё в 1922 году, кроме Малаховского, такие баки возвышались на Коковинской площади (ныне Центральный рынок). Другой богатый водой источник находился на территории Ново-Тихвинского монастыря (современная Зелёная роща). Они выдавали не по одному десятку тысяч ведер в день.

В. Десятов оставил воспоминания о Макаровском ключе в Мельковской слободе, поившем всю округу вплоть до середины 20 века.

Можно считать, что Петр I заложил законодательные основы водопользования. Им было принято более 60 указов, регулирующих охрану природных ресурсов. В последующие годы число законодательных актов в этой области только увеличивалось. Так, например, в 1803 году вышел запрет строить фабрики и заводы, загрязняющие реки выше городов по течению. На деле царило абсолютное пренебрежение состоянием рек и чистотой вод, в том числе и питьевых. Основными источниками загрязнения водоемов в черте города и его окрестностях долгое время оставались мельницы, салотопенные и кожевенные производства, скотобойни и портомойни, а также обывательские дворы и огороды.

Гидрогеологические условия Екатеринбурга таковы, что подземные воды плохо защищены от проникновения с грунтовой поверхности загрязняющих веществ. Трещиноватые горные породы и пересеченный рельеф позволяли последним легко проникать вглубь и мигрировать на далекие расстояния, так что стоки от многочисленных выгребных ям, скотных и конных дворов попадали в колодезную воду и родниковую воду – не говоря уже об Исети и ее притоках, на чьих берегах сваливались городские нечистоты, а в водах – отходы заводских предприятий.

Изменения начались в 1870-е, когда по Городовому положению ответственность за состояние городского хозяйства была возложена на местные органы самоуправления. Распорядительные функции оставались за городской Думой, а исполнительные передавались городской управе.

Начиная с этого момента, газета «Екатеринбургская неделя» регулярно публикует отчеты о заседаниях Санитарной комиссии, ставившей целью «очищение» и «оздоровление» города. При этом действовать она должна была «советами и убеждением, и только в крайних, необходимых, случаях принимать карательные меры». А «карать» было за что.

Так, результаты замеров воды 1879 года, согласно сведениям, опубликованным в «Екатеринбургской неделе», показали следующее:

Среди возможных мер к исправлению ситуации члены Комиссии рекомендовали, в частности, «загородить берега Исети таким образом, чтобы подъезд к воде по улицам и кварталам был свободен, а к прибрежным полосам земли, за огородами обывателей, был бы возможен доступ лишь пешеходам, – и тем прекратить возможность свалки навоза на берега Исети».

На самом деле водохранилища - это водоразбазаривание. Рукотворные пруды и озера превращаются в накопители различных органических и неорганических веществ, осевших на дне. В них накапливаются смытые отходы различных производств, нечистоты, канализационные стоки. Кроме того, в этих резервуарах много воды теряется из-за испарения. Зарегулированные малые реки, превращенные в системы мелководных, грязных, заиленных прудов, перестают быть полноценными притоками средних и больших рек.

За минувшие столетия Исеть больше других речных артерий пострадала от индустриального загрязнения и входит на сегодня в топ-шесть самых грязных рек страны. Экспертами отмечается экстремально высокое загрязнение ее вод марганцем, медью и продуктами нефтяной промышленности. И это при том, что Исеть – водообразующий источник для сибирских рек: зараженные исетские воды поступают в Тобол, из Тобола – в Обь, а оттуда уже в Северный Ледовитый океан.

Тихой и безропотной, какой представляется река сегодня, Исеть была не всегда. «Быстрое течение, каменистые пороги, весенние буйства и разливы вод», – так описывал ее непростой нрав при первом знакомстве Василий Никитич. Перехваченная наглухо плотинами, она и после еще бунтовала и восставала, как, например, весной 1914 году. Переполнившаяся река вышла из берегов, залила железнодорожные мастерские под плотиной, подмыла фундаменты, унесла на дно кучи угля, вагонных колес и осей.

Но чем дальше – тем меньше сил оставалось у реки, отрезанной от большинства питающих ее притоков. Члены большой водной семьи – речушки, многочисленные ручьи и родники, сохранявшие и отдававшие влагу в засушливые годы, эти воспетые ревнителями старины основинки и ольховки, ключи и ключики, оказались самыми уязвимыми жертвами хозяйственной жизни человека. Зарегулированные плотинами в ходе вековых пертурбаций и строек, они постепенно мелели и чахли, а зачастую истреблялись намеренно: их засыпали, забирали в подземные каналы и трубы, отводили в другие русла.

Впрочем, даже заключенные в трубы, эти реки никуда не исчезли, они и сегодня продолжают жить и действовать.

Река Черемшанка, периодически подтапливает шахты лифтов станции метро Ботаническая. Присмотревшись повнимательнее к гранитной облицовке берегов Исети (реконструкция набережной датируется 1936 годом), можно обнаружить трубы коллекторов, сбрасывающих в городской пруд, наравне с бытовыми стоками и талыми снегами, часть этих подземных вод.

Уменьшительно-ласкательные суффиксы, мелькающие в названиях малых рек сплошь и рядом, не одна лишь констатация невеликих их размеров. Это и свидетельство любви и нежности к ним со стороны обитателей многочисленных слобод и слободок, растянувшихся вдоль речных берегов.

Или еще одно трогательное признание любви – на сей раз к «Акулинке» (в данном случае речь о небольшом притоке Мельковки) – из уст доктора архитектуры Владимира Десятова:

И финал у всех этих историй схож:

Первым притоком по течению реки Исети, питавшим Екатеринбургский пруд, была Ольховка, начинавшаяся в болотах нынешних Семи Ключей. Впервые река обозначена на плане 1788 года – правда, под именем «речка Берёзовка». Топоним «Ольховка» возникает значительно позже. В экспликации плана 1826 года читаем: «На речке Ольховке устроены каменная плотина и пруд и под нею мост золотопромывального действия с наливным колодцем». Сток Ольховского пруда, таким образом, служил для промывки золота (Ольховский, он же Мариинский золотой прииск был открыт 18 июня 1822 года).

Сама плотина представляла собой замечательный памятник архитектуры, относительно авторства которого не утихают споры. Проект мог быть составлен как М.П. Малаховым, так и С. Багарядцевым или, как в случае со зданием заводской конторы Верх-Исетского завода, составлен первым, а построен при активном участии второго.

На мысу, образованном запрудой через речку Ольховку, располагались генеральские дачи, в том числе – генерала Глинки. Архитектурный ансамбль так называемой «Генеральской дачи», вписанный в зеленую рамку соснового леса, в свое время представлял собой красивейший уголок старого Екатеринбурга и воспроизводился на многочисленных открытках. Со временем и плотина, и пруд, и сама речка пришли в запустение. Осенью 1905 года в этом, теперь уже глухом месте, боевая дружина большевиков обучалась стрельбе из наганов и винтовок. В 1927 году полуостров переименовали в Пролетарские дачи (в пику временам «царизма»), а в 1967 году здесь вырос комплекс зданий железнодорожного института. Основное русло Ольховки засыпали, но осталась действующей часть русла у самого устья, перегороженного плотиной.

В настоящее время в связи с ведущейся застройкой района производится расчистка пруда и плотины, заявлены планы по дальнейшему благоустройству набережной.

Кстати сказать, екатеринбуржцы всегда проявляли неравнодушие к названию «Ольховка». За долгую историю схожим образом именовались еще несколько рек. В частности, у Златоустовской плотины (район бывшего пивзавода) в Исеть впадал одноименный левобережный приток, едва обозначенный на планах. Эта речка исчезла в XX веке – заросла, заболотилась и обмелела. «Ольховками» в свое время назывались и другие речки – Малаховка и Основинка.

Самый значительный левобережный приток Исети – река Мельковка (Мелкая, Мелковая) брала истоки в северо-восточном лесном массиве, где ныне располагается завод им. Калинина, впадая в городской пруд в районе современного стадиона «Динамо».

Поселение на берегах реки, ближе к ее устью, возникло еще в пору строительства Екатеринбургской крепости. В 1722 году некий Данило Милков, явившийся с берегов Шарташа, подрядился заготовлять бревна для возводившейся плотины. По фамилии старейшины стала называться и деревня – Мельковка. Сама речка в ту пору именовалась Черемшанка.

Обитатели деревни – мастеровые, ремесленники, торговцы, занимались выполнением дровяных и угольных подрядов для казенных заводов. В 1770 году мельковчане срубили и освятили церковь Вознесения Господня (горка с тех пор получила название Вознесенской). Разросшаяся деревня со временем превратилась в самостоятельную слободу – Мельковскую, ограниченную набережной Черемшанки-Мельковки, левым берегом Исети и улицей Северной.

С открытием в 1817 году в песчаных отложениях Мельковки россыпного золота здесь строится плотина и золотопромывальная фабрика. В низовьях речки образовался большой пруд, обстроенный позднее усадьбами горожан.

На протяжении 19 века Район Мельковки обеспечивал рабочей силой и завод Ятеса (впоследствии «Металлист»), и железную дорогу. В 20 веке Мельковская слобода долгое время не изменяла своим патриархальным устоям: жили большими семьями, главы которых были слесарями и плотниками, шорниками и сапожниками, водовозами и извозчиками, кузнечных дел мастерами; многие мельковчане строили и работали на Уралмаше.

С рекой же происходили необратимые изменения. Мельковка собирала весь сток с завокзального промышленного района. В военные годы дно реки cлужило складом бракованных деталей, сбрасывавшихся Уралтрансмашем. В ответ ставшая нерегулируемой река часто разливалась и подтапливала цеха предприятия. К 1960-м годам золотоносная некогда речка превратилась в сточную канаву с замусоренными берегами. Вместо строительства очистных сооружений в канун 250-летия Свердловска мельковские пруды спустили, а обезображенную реку повернули в городской канализационный коллектор.

На сегодняшний день рассматривается несколько проектов реконцепции района. Один из них, правда, уже отвергнутый, предполагал извлечение из-под земли речки Мельковки.

Левобережный приток Мельковки – Основинка (до середины XIX в. называлась Ольховкой) начиналась в болотах между Шарташом и нынешним Пионерским поселком. Начиная с 19 века в песчаных отложениях Основинки, как и на Мельковке, добывали россыпное золото. В том числе и для этих целей в нижнем своем течении река была подпружена небольшими плотинками-мостами.

Последние старательские артели промышляли золотым песком перед Великой Отечественной войной.
Речка и пруд дали название Основинскому парку, появившемуся в 1920-е годы. Основинские прудки просуществовали до 1960-х годов и были засыпаны в ходе застройки района. Река Основинка жива по сей день, но обмелела и не имеет прямой связи с Городским прудом.

Другой приток Мельковки – Засухин ключ. Начинался он в квартале между Кузнецкой, Шарташской и Обсерваторской улицами. Здесь в 19 веке располагались владения А. А. Шанцилло (числившегося крестьянином Виленской губернии, но имевшего купеческое свидетельство на промыслы) – с полукаменным домом, садом и маленьким прудком. В водах этого-то пруда и брал свои истоки Засухин ключ, протекавший затем под северным склоном Вознесенской горки и в парке усадьбы Расторгуевых-Харитоновых образовывавший еще один декоративный прудок (существующий по сей день). Отсюда ручей стекал в Мельковку (в районе пересечения улицы Харитоновской, ныне Шевченко, и Глумовской набережной).

У Шанцилло работал небольшой винокуренный завод. В конце века он закрылся и усадьба вместе с корпусами бывшего завода отошла казне — под винные склады. В тревожные дни 1917-го, дабы предотвратить разгром «стратегического объекта» екатеринбургские власти распорядились выпустить спирт из хранилищ в ручей. «По ручью и по его неокрепшему еще льду спирт пошел в Харитоновский пруд, разлился по протоке и попал в Мельковку. Часть спирта по канавам протекла мимо питьевого Сорочинского ключа и также ушла в Мельковку. Спирт плавал поверх льда и очень скоро привлек многочисленных любителей, особенно среди солдат. Сбылась пьяная мечта: перед ними было «озеро» водки. Охрана, выставленная у пруда, сама вскоре оказалась пьяной. Собралась огромная толпа, пьянство принимало угрожающие размеры. По свидетельствам очевидцев, жителей улиц у Вознесенской горки, некоторые любители спиртного прямо захлебывались даровой выпивкой. Жители всех окрестных улиц, особенно жители слободы Мельковка, возили спирт кадками, бочками, ведрами и т.п. Команда, назначенная властями, во главе с Я.М. Юровским целую ночь с 5 на 6 ноября ходила из дома в дом и выливала наполненные спиртом кадки и корчаги. …В погребе одного из домов, когда Я.М. Юровский стал выливать из бочонка спирт на землю, солдаты стали подставлять ладони и пить. Когда же Я.М.Юровский попробовал призвать их к порядку, то раздались голоса: «давайте пристукнем его, что он нам не дает выпить!» (Александр Кручинин. Засухин ключ и дары революции).

В советский период в бывших складских помещениях разместился Свердловский ликёро-водочный завод. С 1941 года его место занял эвакуированный 1-й Московский подшипник. Ныне это территория жилого комплекса «Бажовский Премиум».

При реконструкции Харитоновского парка и строительстве Театра юного зрителя в 1970-е годы Засухин ключ был забран в трубу.

На южном склоне Вознесенской горки протекал ручей Пеньковка, впадавший в Екатеринбургский пруд вблизи северо-восточного полубастиона крепости. В устье ручья стояло несколько домов Пеньковской слободы, которая, разрастаясь на север и на юг, соединялась с Мельковской и Конюшенной слободами.

Свой реальный след исчезнувшая речушка продемонстрировала, по свидетельству
В. Слукина, в 2006 году. Тогда на улице Пролетарской (бывшая Офицерская) коммунальщики вырыли траншею для прокладки сетей. Траншея вскрыла подземный тоннель, проходящий там, где некогда пролегало русло Пеньковки. По всей видимости, в тоннель река была забрана в пределах жилой застройки от Вознесенского проспекта (ныне — ул. К. Либкнехта) до набережной пруда.

Ниже Сплавного моста в Исеть впадал обильный левобережный приток — речка Малаховка. Правда, до середины XIX века речка, как и несколько других водоемов, именовалась Ольховкой и именно под этим названием фигурировала в плане 1810 года. Позднейшее ее название связано с именем архитектора М. П. Малахова, загородная усадьба которого располагалась вблизи истока реки — водообильного Малаховского ключа. Ключ, в свою очередь, подпитывался водой обширного болота, находившегося за восточной границей города и тянувшегося вплоть до территории нынешнего Втузгородка.

Малаховка пересекала всю восточную часть города: протекала по одноименной площади Малаховской, минуя усадьбу архитектора, попадала через улицу Васенцовскую (ныне улица Луначарского) в сад усадьбы Филитц, образуя здесь пруд (современный Екатеринбургский зоопарк), затем, «подныривая» под мосты, протекала по усадебным участкам горожан, огибала службы и конюшни усадьбы Рязановых и достигала реки Исеть. До постройки насыпи по Сибирскому проспекту (ныне — улица Куйбышева) Малаховка впадала в Исеть напротив нынешнего цирка. Насыпь несколько сместила устье вверх по течению. Исетские берега на этом участке, как и устье самой Малаховки оказались золотоносными и привлекали старателей вплоть до 1940-х годов.
Через Малаховку было переброшено 8 мостов на улицах Васенцовской, Крестовоздвиженской. Водочной, Солдатской, Байнауховской, Златоустовской, Разгуляевской и 2-й Береговой. Следы одного из них, располагавшегося на улице Златоустовской (ныне — ул. Р. Люксембург), можно обнаружить и сейчас.

В 1920-е годы на месте Малаховской площади разбили парк имени Энгельса. Сохранились воспоминания о катаниях на лодках по Малаховке, как одном из парковых аттракционов.

В ходе дальнейшей застройки кварталов, где протекала река, в 1960-1970-е годы ее частично засыпали, частично – запрятали в трубы коллекторов.

Правобережный приток Исети, проистекавший из заболоченного участка на месте современных Ленина – Малышева – Хохрякова – Сакко и Ванцетти, и впадавший в Исеть широким потоком у Сплавного моста (район улиц Карла Маркса и Радищева), на плане 1726 года отмечен как Ключик. Вдоль его русла формировалась жилая застройка улиц, обязанных речке, в том числе, своими запоминающимися названиями. Так, после расширения крепости-завода в 1735 году дома стали строить за проломом земляного вала, вдоль косо расположенного берега Ключика, обозначив формировавшуюся улицу как Косая, или Косой порядок (будущая улица Вайнера).
Уже после того, как речку засыпали, улица оставалась непрезентабельного и «непролазного» вида, за что получила другое меткое «прозвище» – Лягушечья, или Лягушка. Болотистые пейзажи другой улицы с не менее красноречивым названием Отрясихинская (Радищева) и яркой достопримечательностью в виде известного на всю округу кабака «Отряси-нога» – также результат проделок Ключика.

Впрочем, куда известнее другое имя, данное Ключику изобретательными аборигенами – Околенная, позднее трансформировавшееся в Окулинку и далее —
в Акулинку.

Акулинка была нрава вздорного, регулярно разливалась и подтапливала прибрежные постройки. Какое-то время с ней мирились, приноравливаясь к ее прихотливому течению, но в 19 веке восторжествовала жесткая поквартальная планировка, загнавшая реку из свободных проулков в кварталы усадеб. Речка стала помехой.
Ее отводили, пуская по вновь появляющимся улицам, забирали в дренажные каналы-тоннели. Засыпали и озеро-болото, давшее Акулинке жизнь, но упорная река не сдавалась, подпитываясь подземными источниками. Тем не менее, к 1929 году вся она оказалась забрана в трубы.

По сведениям конца 18 века вблизи места, где затем был построен Царский мост (улица Декабристов), в Исеть впадала правобережная речка. Вполне возможно, это было древнее русло реки Камышенки, тянувшееся вдоль западной стороны будущей Архиерейской улицы (Чапаева) и засыпанное в 1820-е годы, после чего устье Камышенки «переместилось» в район современных Белинского-Большакова.

Основное русло Камышенки, вытекавшей из Камышинского болота, что на юго-востоке Московской горки, пролегало вдоль улицы Болотной (Большакова), обязанной речке и прилежащим к ней болотистым участкам своим названием. Одними из первых на берегу Камышенки в начале 19 века были построены Спасская церковь и усадьба купца Я. М. Рязанова. В последующие десятилетия застройка развивалась вдоль береговой линии – от рязановских владений к Исети. Большинство усадеб принадлежали крупным екатеринбургским купцам, обитавшим в центре города и державшим на городских окраинах что-то вроде дач, а также хозяйственные службы и вспомогательные производства.

Новое имя Камышенки – Монастырка – было связано с Ново-Тихвинским женским монастырем, по территории которого она протекала. В своем неизменном виде река фиксировалась всеми планами города вплоть до 1930-х годов, когда был засыпан монастырский пруд. В 1950-е годы ниже улицы Уктусской (ныне – улица 8 Марта) реку забрали в трубу, а в 1960-е годы этой же экзекуции подверглась и остальная часть русла Монастырки.

Еще раз столкнуться с Монастыркой довелось екатеринбургским строителям при прокладке линии метрополитена. «Закованная» в железобетонные кольца, подземная река, тем не менее, проникала в забои, так что метростроевцам пришлось дополнительно укреплять и гидроизолировать тоннель.

Отметим существование и другой Камышенки. Тезка «Камышенки-Монастырки» берёт исток в районе завода УЗТМ и вытекает из-под земли у Калиновских разрезов, далее впадая в реку Пышму.

Южнее улицы Болотной (Большакова) река Исеть разливалась широким прудом. В разное время этот пруд «величался» по-разному – в зависимости от хозяина плотины, близ которой располагалось принадлежавшее ему предприятие. Так, на плане 1833 года он обозначен как «Пильной и мукомольной мельницы пруд купца Зотова», затем – Полковский, Ушковский, Злоказовский. На левом берегу пруда, на территории Расторгуевской дачи-заимки (будущий ЦПКиО), находились устья двух рек. Одна из них –Сухая – брала исток из ключей на участке бывшего здесь завода, выпускавшего в разное время то водку, то стеарин, то химические вещества и ткани (водочный завод Полкова, стеариновый завод Губбарда, стеариновый и химический завод братьев Ошурковых, Уральский стеариновый и химический завод братьев Ошурковых и А.Ф. Поклевского, ткацкая фабрика братьев Макаровых – так в разное время называлось предприятие; в настоящее время здесь размещаются корпуса оптико-механического завода). Пруд был спущен, плотина разобрана, а речка Сухая засыпана при планировке территории ЦПКиО в конце 1930-х годов.

Вторая речка – безымянная – вытекала из заболоченной низины за восточной границей Расторгуевской заимки. За сотню метров от впадения в Исеть она образовывала небольшой живописный пруд, который потом часто использовался в водных феериях и аттракционах. При реконструкции ЦПКиО в 1960-х годов ручей и пруд были засыпаны, а на их месте устроена заасфальтированная площадка, и разбиты дорожки.

Река Черемшанка, бравшая начало в Черемшанском болоте, служила естественной южной границей Екатеринбурга (Еще в 1733 году И. Гмелин писал: «Наконец, я переехал речку Черемшанку и сразу после захода солн­ца прибыл в Катариненбург»). То было, пожалуй, самое «злачное» место: вдоль этой реки в 19 веке располагались все самые «смрадные» заведения, вынесенные за городскую черту – скотобойни, салотопенные, мыловаренные и кожевенные заведения (современный район улиц Авиационная-Юлиуса Фучика). «Екатеринбургская бойня спускала кровь и грязную воду прямо в реку Черемшанку», – читаем в «Екатеринбургской неделе» за 1896 год.

Черемшанка пересекала два тракта: Елизаветинский и Челябинский. Между ними на правый берег реки выходил пустырь. Здесь в 1923 году Российское общество добровольного воздушного флота организовало посадочную площадку, где стали базироваться закупленные на взносы членов «Добролёта» самолёты «Юнкерс». В 1932 году Свердловская авиастанция была преобразована в аэропорт «Уктус», главные воздушные ворота Свердловска в 1930-е годы.

Черемшанка стала исчезать с поверхности в начале 1960-х годов. В 1972 году был разработан генеральный план развития Свердловска, предусматривавший строительство жилого массива на месте аэропорта – будущего микрорайона «Ботанический». Строительство началось в 1988 году, после больших земляных работ по засыпке заболоченной поймы Черемшанки.

В настоящее время речка, заключенная в подземные трубы коллекторов, протекает под территорией Ботанического сада и микрорайона Ботанический. Это самая длинная подземная речка Екатеринбурга (6716 м).

Созданием водопровода в Екатеринбурге впервые серьезно озаботились в 1876 году, в ходе обсуждения проекта купца Якова Каминера. Воду Каминер предлагал брать из городского пруда, а водозаборный бассейн устроить неподалеку от дома Главного начальника горных заводов (ныне – площадь перед театром Драмы). Купцу в итоге было предложено делать водопровод на свои деньги, на что последний не решился.

Дальнейшее обсуждение проекта водопровода растянулось более чем на 30 лет. Подходы к решению проблемы были самые разные. Одни делали ставку на имеющиеся в городе ключи (в проекте инженера Вейсблата вероятным источником водоснабжения назывался Малаховский ключ, водоотдача которого едва ли могла удовлетворить пятидесятитысячный город), другие – на открытые водоемы в пределах города (члены Товарищества Екатеринбургского водопровода предлагали использовать озеро Шарташ) или устройство артезианских скважин (первый артезианский колодец пробурили во дворе спичечной фабрики Логинова, но продолжать эксперимент и бурить дорогостоящие скважины без серьезных гидрогеологических исследований признали нецелесообразным).

Все технические и организационные моменты удалось объединить в своем проекте Василию Кондратовичу Павловскому. Он предлагал проложить сразу две сети водопровода – одну от Малаховского ключа для подачи питьевой воды, а другую – от городского пруда для подачи технической воды. Согласно этой схеме, ежедневно на каждого горожанина выходило около двух ведер питьевой воды. Проект Павловского включал, помимо устройства собственно водопровода, строительство системы канализации, а также пуск городского трамвая и модернизацию уличного освещения. Но, как и в случае с предшествующими проектами, предложение Павловского было отклонено за недостатком средств (1910-е годы – время возведения нового здания городского театра на Дровяной площади).

Санитарные врачи по всей стране, и не только в Екатеринбурге, выбивались из сил, чтобы убедить власти не делать из водопровода доходный бизнес – хотя бы в первые годы его существования. Ради здоровья людей, как считали они, городской бюджет может и понести убытки:

«Между принципиальными пунктами оздоровления города» важнейшими назывались также устройство канализации и дренаж почвы.

Начавшиеся революционные события и последовавшая гражданская война сопровождались т.н. «водяным кризисом». Часть городских ключей окончательно вышла из строя, а у действующих источников выстраивались длинные очереди – в особенности в зимнее время года. Водовозы порой вовсе отказывались доставлять воду или заламывали за нее непосильную для беднейших слоев плату. Последним приходилось довольствоваться зараженной исетской водой, что приводило к новым вспышкам инфекционных заболеваний.

В феврале 1922 года газета «Уральский рабочий» сообщила о ведущихся изысканиях «источников воды для сооружения водопровода». Изыскания эти, в конечном счете, привели на западную окраину города – к гранитным котлованам Большого Конного полуострова на Верх-Исетском пруду. Пробы, взятые из контрольных скважин, показали «чистоту и доброкачественность воды», «защищенность от поверхностных загрязнений», «легкую наполняемость трещиноватой породы … и быстрый приток воды к скважине». При городском Совете был создан специальный Водкомитет, которому и поручили организацию строительства водопровода.

В 1925 году «Уральский рабочий», предваряя открытие городского водопровода подробнейшим материалом, не мог удержаться от стихотворных шпилек в адрес недавних «отцов города»:

В июне 1925 года в торжественной обстановке закладывается фундамент водонапорной башни на 60 тысяч ведер в самой высокой точке города, на Московской горке

До Верх-Исетского поселка по торфянику и граниту был проложен водовод (общая протяженность чугунных труб составила 16,5 верст), там же, на Большом Конном полуострове, построили водонасосную станцию и железобетонный резервуар емкостью в 30 тысяч ведер, а в самом поселке установили 14 водоразборных будок. К декабрю 1925 года водопровод был сдан в эксплуатацию. Вода подавалась только в дневное время.

Первые сети канализации были проложены в 1928 году – от Центральной гостиницы по ул. Малышева до ул. Горького. Пуск центральной канализации состоялся 28 января 1930 года. Всего было построено 10 км сетей и очистные сооружения в районе Челябинской железной дороги.

По мере роста Свердловска и с появлением все большего количества заводов вновь встала проблема водоснабжения. Так возникла идея соединить реку Чусовую с рекой Решеткой каналом, по которому вода пойдет в маловодную Исеть. Идея не новая и, более того, реализованная в 1815 году. Однако тогда канал просуществовал недолго и был засыпан – из-за боязни обмеления Чусовой.

В 1940 году началось строительство нового водохранилища – главным образом, силами заключенных. Место для нового гидроузла определили еще раньше: плотину решено было возвести в наиболее узкой части реки Чусовой, между горами Волчиха и Маслова. Образовавшийся водоем вытянулся с северо-запада на юго-восток и частично затопил примыкавшие к Чусовой болота. В пяти километрах от плотины был сооружен шлюз-регулятор, за которым начинался пятикилометровый канал, идущий до реки Решетки.

В 1974 году было решено создать еще один искусственный водоем на Чусовой, около деревни Верхнемакарово – так появилось Верхнемакаровское водохранилище. Несколько лет спустя, в начале 1980-х, прорыли новый канал, откуда вода поступала на фильтровальную станцию.

На сегодняшний день гидротехнический каскад Верхнемакаровского и Волчихинского водохранилищ на реке Чусовой – основной источник водоснабжения Екатеринбурга. Дополнительными источниками являются Ревдинское и Новомариинское водохранилища на реке Ревде, а также Нязепетровское водохранилище на реке Уфе с каскадом насосных станций перекачки. Резервным источником при возникновении чрезвычайных ситуаций является Верх-Исетский пруд на реке Исеть.