Касса: +7 343 371–21–11
Запись на экскурсии: +7 343 371-22-43
Запись на экскурсии: +7 343 371-22-43
О музее
1938-
1940
1940
Музей истории Екатеринбурга — правопреемник музея Свердлова, а тот, в свою очередь, возник в 1940 году как филиал Уральского областного музея революции и спустя три года был преобразован в самостоятельную структуру.
Самой идее создания музея Свердлова мы обязаны Фотию Бартову, инициативному и предприимчивому выпускнику Института красной профессуры, возглавившему в 1938 году Музей революции. Музей революции в 1938 году находился в упадке: год назад были расстреляны его директора Моисеев и Чеврадин. Тем временем близился 20-летний юбилей со дня смерти Якова Свердлова, и город, носящий имя ближайшего сподвижника Ленина, готовился широко отметить скорбную дату — установкой мемориальных табличек, постановкой пьесы «Большевик» в драмтеатре, благоустройством Каменных Палаток, где в 1905 году выступал пламенный революционер. Фотий Бартов не только разворачивает выставку, посвященную Свердлову, в пространстве Музея революции, но и выступает с предложением: увековечить память «товарища Андрея» созданием мемориального музея. Уже в 1938 году выходит постановление о передаче будущему музею здания по адресу: Карла Либкнехта, 26. Здесь в 1905–1906 годах здесь проходили занятия «рабочего университета» — подпольной школы агитаторов РСДРП.
Самой идее создания музея Свердлова мы обязаны Фотию Бартову, инициативному и предприимчивому выпускнику Института красной профессуры, возглавившему в 1938 году Музей революции. Музей революции в 1938 году находился в упадке: год назад были расстреляны его директора Моисеев и Чеврадин. Тем временем близился 20-летний юбилей со дня смерти Якова Свердлова, и город, носящий имя ближайшего сподвижника Ленина, готовился широко отметить скорбную дату — установкой мемориальных табличек, постановкой пьесы «Большевик» в драмтеатре, благоустройством Каменных Палаток, где в 1905 году выступал пламенный революционер. Фотий Бартов не только разворачивает выставку, посвященную Свердлову, в пространстве Музея революции, но и выступает с предложением: увековечить память «товарища Андрея» созданием мемориального музея. Уже в 1938 году выходит постановление о передаче будущему музею здания по адресу: Карла Либкнехта, 26. Здесь в 1905–1906 годах здесь проходили занятия «рабочего университета» — подпольной школы агитаторов РСДРП.
Музей планировали открыть к юбилею – марту 1939 года. Открытие несколько раз переносилось, пока не была утверждена новая дата: июнь 1940 года, день рождения Якова Свердлова. Параллельно ведется сбор материалов – экспонатов будущего музея, в основном – фотокопий, поступавших из центральных музеев и архивов (снимки родителей, дома в Горьком, где Свердлов родился, начальной школы и гимназии, где учился; фотокопии документов царской охранки и документов, рассказывающих о деятельности Свердлова на посту председателя ВЦИК; снимки с телеграмм скорбящих рабочих и крестьян, отправленных в связи с его кончиной); картин и скульптур, заказанных по случаю; редкие «артефактов», вроде предметов обстановки конспиративной квартиры или красной рубашки, использовавшейся в качестве знамени на маевке, и макетов.
Супруга Свердлова, Клавдия Тимофеева Новгородцева, курировала музей с момента его создания, в частности, передала ряд экспонатов, оказывая и другую «практическую» помощь, и стала одной из главных участниц торжественного открытия, состоявшегося 3 июня 1940 года.
Супруга Свердлова, Клавдия Тимофеева Новгородцева, курировала музей с момента его создания, в частности, передала ряд экспонатов, оказывая и другую «практическую» помощь, и стала одной из главных участниц торжественного открытия, состоявшегося 3 июня 1940 года.
Благодаря подробным отчетам в прессе, мы можем едва ли не поминутно воссоздать обстоятельства этого дня.
В 6 часов вечера при стечении партийной, комсомольской и профсоюзной элиты директор Музея революции Фотий Бартов «делает краткое вступление», после чего последовала экскурсия по музею. Экскурсию вел заведующий филиалом – тов. Павлов. Следующим и финальным пунктом программы – в 19.30 – стало выступление по радио Клавдии Тимофеевны с воспоминаниями о Свердлове.
В 6 часов вечера при стечении партийной, комсомольской и профсоюзной элиты директор Музея революции Фотий Бартов «делает краткое вступление», после чего последовала экскурсия по музею. Экскурсию вел заведующий филиалом – тов. Павлов. Следующим и финальным пунктом программы – в 19.30 – стало выступление по радио Клавдии Тимофеевны с воспоминаниями о Свердлове.
Первые годы работы вновь созданного музея пришлись на военное время. Клавдия Новгородцева печалилась: «Я была здесь при его открытии в 1940 году, видела, какой намечался план работы, и в 1941 году, когда пришла посмотреть, я ушла с большой тоской. Это было совершенно заброшенное помещение, причем было заброшено не только внешне. Люди ушли на фронт, и хорошие работники музея ушли на фронт. Внутри тогда в нем не было никакой души, весь он был замороженный, все в нем было грязно, неприятно было зайти в музей».
Оживление музейной жизни наступает в 1945 году с приходом нового директора – Михаила Ильича Клепинина. При его непосредственном участии разрабатывается концепция музея, значительно пополняются фонды, создается ученый совет, в работе которого принимают участие представители партийных органов, актив старых большевиков. Это, в свою очередь, позволило Музею в 1950 году обрести республиканский статус.
«Требовалось поднять музей идейно, эта задача выполнена, наладить научную работу, в данное время имеем материалы от ста авторов, которые работали с Я.М. Свердловым. Требовалось особое внимание обратить на сбор материалов на Урале, что выполнено, не было ни одной книги в музее, сейчас имеем 9 тысяч книг. Наполнили музей 80 экспонатами, написали две картины: «Подпольная партийная школа, организованная Я.М. Свердловым», «Ленин, Сталин и Свердлов в кабинете В.И. Ленина». Пишется картина «Первое выступление Я.М. Свердлова в 1905 году»… Восстановили комнату, в которой была организована Я. М. Свердловым подпольная школа агитаторов-пропагандистов большевиков. Открыта кинолектория и демонстрируется кинокартина «Яков Свердлов» (М.И. Клепинин. Автобиография).
Оживление музейной жизни наступает в 1945 году с приходом нового директора – Михаила Ильича Клепинина. При его непосредственном участии разрабатывается концепция музея, значительно пополняются фонды, создается ученый совет, в работе которого принимают участие представители партийных органов, актив старых большевиков. Это, в свою очередь, позволило Музею в 1950 году обрести республиканский статус.
«Требовалось поднять музей идейно, эта задача выполнена, наладить научную работу, в данное время имеем материалы от ста авторов, которые работали с Я.М. Свердловым. Требовалось особое внимание обратить на сбор материалов на Урале, что выполнено, не было ни одной книги в музее, сейчас имеем 9 тысяч книг. Наполнили музей 80 экспонатами, написали две картины: «Подпольная партийная школа, организованная Я.М. Свердловым», «Ленин, Сталин и Свердлов в кабинете В.И. Ленина». Пишется картина «Первое выступление Я.М. Свердлова в 1905 году»… Восстановили комнату, в которой была организована Я. М. Свердловым подпольная школа агитаторов-пропагандистов большевиков. Открыта кинолектория и демонстрируется кинокартина «Яков Свердлов» (М.И. Клепинин. Автобиография).
При скудости музейных фондов (первые «вещевые» экспонаты, лично принадлежавшие Свердлову и происходившие из кремлевской квартиры Якова Михайловича периода 1918–1919 годов, появились в музее Я. М. Свердлова лишь спустя двадцать лет после его образования) приходилось прибегать к помощи кинематографа и живописи. В упомянутом кинолектории демонстрировалась кинокартина Сергея Юткевича, предлагавшая совершенно однозначную, героизированную трактовку образа революционера. Да и другая затея Клепинина – «комната воспоминаний», наполненная фрагментами «мемуаров», фотографиями Свердлова, картинами и скульптурами, – с гораздо большими на то основаниями должна быть отнесена к художественной инсталляции, нежели к исторической реконструкции.
Наконец, целая гвардия художников и скульпторов на протяжении 1940–1950-х годов, при Клепинине и особенно при его преемнице – Александре Георгиевне Деменевой исправно пополняет музейные экспозиции и фонды картинами и скульптурными группами на «согласованные» темы. Каждая новая работа логично встраивалась в создававшийся героико-исторический цикл, закрепляющий основные вехи мифа о Свердлове: революционная борьба, арест, подвижнический труд в заключении, бегство, восхождение к вершинам власти, ранняя смерть в возрасте 33 лет… Среди творцов этого цикла присутствуют, в том числе, и будущие корифеи уральской и даже мировой арт-сцены – Чесноков, Мосин, Мелентьев, Неизвестный…
Наконец, целая гвардия художников и скульпторов на протяжении 1940–1950-х годов, при Клепинине и особенно при его преемнице – Александре Георгиевне Деменевой исправно пополняет музейные экспозиции и фонды картинами и скульптурными группами на «согласованные» темы. Каждая новая работа логично встраивалась в создававшийся героико-исторический цикл, закрепляющий основные вехи мифа о Свердлове: революционная борьба, арест, подвижнический труд в заключении, бегство, восхождение к вершинам власти, ранняя смерть в возрасте 33 лет… Среди творцов этого цикла присутствуют, в том числе, и будущие корифеи уральской и даже мировой арт-сцены – Чесноков, Мосин, Мелентьев, Неизвестный…
В недрах ученого совета, в значительной степени состоявшего из «старых большевиков», в какой-то момент рождается гениальная мысль:
Следовало бы нам, Ученому Совету, попросить тов. Бажова, чтобы он написал сказы. <…> Я не писатель, но чувствую, что выйдут замечательные сказы и нужно было бы нам тов. Бажова всячески на это дело настроить, не отходя от него, не терять времени. <…> Бажов может создавать такие сказы, которыми будет зачитываться не Свердловск и Свердловская область, а весь Советский Союз (Клавдия Новгородцева).
Но «одно дело написать сказы о Тараканьем мыле, и другое дело о Свердлове», – резюмировал Павел Петрович – и отказался.
Следовало бы нам, Ученому Совету, попросить тов. Бажова, чтобы он написал сказы. <…> Я не писатель, но чувствую, что выйдут замечательные сказы и нужно было бы нам тов. Бажова всячески на это дело настроить, не отходя от него, не терять времени. <…> Бажов может создавать такие сказы, которыми будет зачитываться не Свердловск и Свердловская область, а весь Советский Союз (Клавдия Новгородцева).
Но «одно дело написать сказы о Тараканьем мыле, и другое дело о Свердлове», – резюмировал Павел Петрович – и отказался.
Немалую часть времени отнимали хозяйственные дела: «проведена канализация, водопровод, паровое отопление, перекрыта кровля и покрашена, переложены 2-е ворота, сложена стена, установлена статуя Свердлова, приведен в порядок дворик, как входим внутри двора – насадка фруктовых деревьев, соорудили фонтан. Внутри здания: разобрали загородки, сделали три больших зала убрали печи, выбелили, покрасили, провели новым проводом электрооборудование, приобрели люстры, дорожки, шелковые шторы. Всего не перечислить» (М.И. Клепинин. Автобиография).
Тем удивительнее был финал Клепинина-директора: в 1950 году по коллективному заявлению сотрудников музея его освобождают от занимаемой должности. Пришедшая ему на смену Анна Деменева также совмещала идеологическую работу с решением массы насущных проблем и забот. В научном архиве музея сохранилась переписка с различными инстанциями (партийными, правительственными и пр.) директора музея с просьбами помочь в деле отселения нежелательных соседей. Самым принципиальным и непримиримым соперником, как явствует из этой переписки, оказалась супруга инженера Гипромеза Успенского. Семейство Успенских наотрез отказывалось переезжать в ведомственный дом и освобождать комнату. Музей тем временем не мог решить свои насущные проблемы:
Крайне необходимы кино-лекторий, библиотека, рабочее место хотя бы для старшего научного сотрудника, комната для фондов с соблюдением правил их хранения и один экспозиционный зал для оформления темы новой экспозиции: «Социалистический город имени Свердлова». И все это осуществимо при условии предоставления жилплощади только одной семье… Успенского. <…> Но Успенская подняла страшный скандал, когда увидела, что на месте так называемой кухни… получается зал в 47,5 метров. Она всячески меня оскорбила, как директора, терроризирует ремонтных рабочих и работников музея. Наконец до того распоясалась, что налила помоев (в буквальном смысле) через вскрытый пол в комнаты нижнего этажа, где живут кочегары и сторож музея. Облила в постели 70-летнего старика. Районному и городскому прокурору представила дело так, что ее лишают мест общего пользования. В результате прокурор Сталинского района, с которым все предварительно было согласовано, изменил свое отношение к вопросу и предложил мне построить для Успенской и Каржавиной кухню, отделив оштукатуренной стеной более 25 квадратных метров и сложить печь с плитой, хотя в комнате Успенской печь с плитой имеется и в б. кухне она все время пользуется примусом. Перегородкой, никогда ранее не существовавшей, зал кино-лектория будет укорочен на 3,5 метра и уже не может быть таковым. <…> Невыносимо горько ставить под удар важнейшее политическое мероприятие – массовую работу с населением из-за одного вздорного обывателя, каким является Успенская (Деменева А. Г. Письмо председателю исполкома Свердловского городского совета депутатов трудящихся тов. Земляниченко В. Ф).
Тем удивительнее был финал Клепинина-директора: в 1950 году по коллективному заявлению сотрудников музея его освобождают от занимаемой должности. Пришедшая ему на смену Анна Деменева также совмещала идеологическую работу с решением массы насущных проблем и забот. В научном архиве музея сохранилась переписка с различными инстанциями (партийными, правительственными и пр.) директора музея с просьбами помочь в деле отселения нежелательных соседей. Самым принципиальным и непримиримым соперником, как явствует из этой переписки, оказалась супруга инженера Гипромеза Успенского. Семейство Успенских наотрез отказывалось переезжать в ведомственный дом и освобождать комнату. Музей тем временем не мог решить свои насущные проблемы:
Крайне необходимы кино-лекторий, библиотека, рабочее место хотя бы для старшего научного сотрудника, комната для фондов с соблюдением правил их хранения и один экспозиционный зал для оформления темы новой экспозиции: «Социалистический город имени Свердлова». И все это осуществимо при условии предоставления жилплощади только одной семье… Успенского. <…> Но Успенская подняла страшный скандал, когда увидела, что на месте так называемой кухни… получается зал в 47,5 метров. Она всячески меня оскорбила, как директора, терроризирует ремонтных рабочих и работников музея. Наконец до того распоясалась, что налила помоев (в буквальном смысле) через вскрытый пол в комнаты нижнего этажа, где живут кочегары и сторож музея. Облила в постели 70-летнего старика. Районному и городскому прокурору представила дело так, что ее лишают мест общего пользования. В результате прокурор Сталинского района, с которым все предварительно было согласовано, изменил свое отношение к вопросу и предложил мне построить для Успенской и Каржавиной кухню, отделив оштукатуренной стеной более 25 квадратных метров и сложить печь с плитой, хотя в комнате Успенской печь с плитой имеется и в б. кухне она все время пользуется примусом. Перегородкой, никогда ранее не существовавшей, зал кино-лектория будет укорочен на 3,5 метра и уже не может быть таковым. <…> Невыносимо горько ставить под удар важнейшее политическое мероприятие – массовую работу с населением из-за одного вздорного обывателя, каким является Успенская (Деменева А. Г. Письмо председателю исполкома Свердловского городского совета депутатов трудящихся тов. Земляниченко В. Ф).
Новый директор музея, Зоя Ивановна Зимина (с 1958 года), констатировавшая «бедность» фондов, в преддверии 20-летия музея инициирует активную собирательскую деятельность. В 1960 году вдова Свердлова, Клавдия Новгородцева, преподносит в качестве юбилейного дара музею настенные часы, ломберный столик, настольную лампу и вешалку-стойку из кремлевской квартиры Якова Михайловича. Позднее сын революционера, Андрей, также передал ряд личных вещей родителей: бумажник, портфель, письменный набор, пенсне в футляре, очки.
Но главные юбилеи были еще впереди: в 1965 году исполнялось 80 лет со дня рождения Свердлова, в 1967 году – 50 лет Октябрьской революции. Музейная администрация берет на себя повышенные обязательства (1965 год): повысить посещаемость с 40 до 50 тысяч человек, провести 150 обзорных, тематических и учебных экскурсий, организовать 300 передвижных фотовыставок и постоянно функционирующий лекторий для школьников (среди разрабатываемых тем – лекция «Тюремные университеты Свердлова»). Готовятся к выпуску издания, посвященные Свердлову. Апофеозом юбилейных торжеств, их вершиной в прямом и переносном смысле становится водружение бюста Свердлова на один из горных пиков.
Но главные юбилеи были еще впереди: в 1965 году исполнялось 80 лет со дня рождения Свердлова, в 1967 году – 50 лет Октябрьской революции. Музейная администрация берет на себя повышенные обязательства (1965 год): повысить посещаемость с 40 до 50 тысяч человек, провести 150 обзорных, тематических и учебных экскурсий, организовать 300 передвижных фотовыставок и постоянно функционирующий лекторий для школьников (среди разрабатываемых тем – лекция «Тюремные университеты Свердлова»). Готовятся к выпуску издания, посвященные Свердлову. Апофеозом юбилейных торжеств, их вершиной в прямом и переносном смысле становится водружение бюста Свердлова на один из горных пиков.
В ознаменование 80-летия Первого президента республики Советов, при содействии Центрального Совета Союза спортивных обществ и федерации альпинизма СССР было совершено юбилейное восхождение на Памирский пик им. Свердлова группой альпинистов в составе 16 человек (начальник экспедиции Земеров В. И.). Свердловчане торжественно проводили спортсменов. На Центральном стадионе им был вручен пластмассовый бюст Я. М. Свердлова, который позднее был установлен на Памирской вершине его имени. Документы и материалы юбилейного восхождения переданы на хранение в фонды музея.
Еще в начале 1950-х в вышестоящих инстанциях озвучивается идея превращения музея Свердлова в «историко-партийный отдел при Краеведческом Музее». Деменева, а затем и Зимина ведут яростную борьбу за сохранение самостоятельности музея. «За счет сокращения историко-революционного Музея Свердлова предприимчивый директор краеведения предлагает расширить отдел природы! Трудно поверить, что до этого додумался коммунист, историк, руководитель»
(З.И. Зимина).
Музей все-таки удалось отстоять. Закрепляя успех, сотрудники музея выступают с грандиозным проектом – увековечить имя первого президента республики Советов в новом мемориальном историко-революционном комплексе.
Вместе с Анной Бычковой, членом ученого совета музея, Зимина вошла в состав жюри конкурса на проект реконструкции музея. Если бы проект осуществился на практике – к началу 1967 году, как то предусматривало постановление Облсовета, город получил бы грандиозный архитектурно-пространственный комплекс, равному которому на музейной карте города тогда попросту не существовало.
(З.И. Зимина).
Музей все-таки удалось отстоять. Закрепляя успех, сотрудники музея выступают с грандиозным проектом – увековечить имя первого президента республики Советов в новом мемориальном историко-революционном комплексе.
Вместе с Анной Бычковой, членом ученого совета музея, Зимина вошла в состав жюри конкурса на проект реконструкции музея. Если бы проект осуществился на практике – к началу 1967 году, как то предусматривало постановление Облсовета, город получил бы грандиозный архитектурно-пространственный комплекс, равному которому на музейной карте города тогда попросту не существовало.
Согласно проекту, в одиннадцати залах исторического здания планировалось разместить экспозицию, рассказывающую о деятельности Свердлова до революции, в то время как период «подготовки и проведения Октября», а также первые годы советской власти должны были освещаться в двенадцати залах нового здания общей площадью 1000 кв. м. Дефицит зрелищности восполнялся за счет щедро вводимых элементов театрализации. Так, в одном из залов предполагалось оборудовать демонстрировать озвученный панорамный или диорамный макет «Штурм Зимнего»; в другом, «трансформирующемся зале с освещением, типичным для картинной галереи», должны были выставляться произведения уральских художников, представляющие образ Свердлова. Помимо всего прочего музейный комплекс включал в себя еще и кинозал на 250–300 зрителей, фотолабораторию, студию звукозаписей, реставрационную и художественную мастерскую, макетную и модельную мастерские… В большом зеленом пространстве внутреннего двора должны были разместиться продолжение экспозиции и зоны отдыха. Возглавить работу поручили архитектору Уралгипротранса В. Р. Рабиновичу и главному художнику Музея Я. М. Свердлова М. М. Фаттахутдинову.
Однако вскоре всякие упоминания о готовящейся реконструкции музея из документации музея исчезает. В 1971 году Зимина уходит с поста директора Музея Я. М. Свердлова, и проект лишается своего главного идеолога – а вместе с тем и шансов на успешное воплощение в жизнь.
В 1971–1973 годах ведется масштабная подготовка к празднованию 250-летнего юбилея города – новая традиция для советского Свердловска, до этого решительно отвергавшего дореволюционное прошлое.
В Музее Свердлова, возглавляемом Сергеем Васильевичем Гуриным, к 1973 году кардинально обновляется экспозиция.
«Тогда слово «дизайнер» еще не знали. Авторами художественного решения были художники из комбината «Росторгреклама». Новая экспозиция стала иллюстрацией, выстроенной по книжным правилам: лаконичной, строгой. Отдельные яркие пятна – произведения уральских художников и исторические реконструкции, построенные на подлинниках: тюремная камера, где сидел Свердлов; изба, в которой он жил в Нарымской ссылке; домик визовского рабочего с подпольной типографией; обстановка кремлевского кабинета Свердлова. Помпезности предыдущей экспозиции не было и в помине. Немногочисленность подлинников в той экспозиции, можно отнести как к ее недостаткам, так и к достоинствам – их было видно, они запоминались. О той экспозиции часто вспоминали посетители более позднего времени, думаю, потому, что пространство того музея в целом рождало ощущение внутреннего достоинства – я живу в такой стране, в таком городе! При малочисленности свердловских музеев для многих его жителей посещение музея Я. М. Свердлова было приближением к музейной культуре» (из воспоминаний Галины Павловны Лобановой, директора Музея Я.М. Свердлова с 1985 года и фактической создательницы Музея истории Екатеринбурга).
В Музее Свердлова, возглавляемом Сергеем Васильевичем Гуриным, к 1973 году кардинально обновляется экспозиция.
«Тогда слово «дизайнер» еще не знали. Авторами художественного решения были художники из комбината «Росторгреклама». Новая экспозиция стала иллюстрацией, выстроенной по книжным правилам: лаконичной, строгой. Отдельные яркие пятна – произведения уральских художников и исторические реконструкции, построенные на подлинниках: тюремная камера, где сидел Свердлов; изба, в которой он жил в Нарымской ссылке; домик визовского рабочего с подпольной типографией; обстановка кремлевского кабинета Свердлова. Помпезности предыдущей экспозиции не было и в помине. Немногочисленность подлинников в той экспозиции, можно отнести как к ее недостаткам, так и к достоинствам – их было видно, они запоминались. О той экспозиции часто вспоминали посетители более позднего времени, думаю, потому, что пространство того музея в целом рождало ощущение внутреннего достоинства – я живу в такой стране, в таком городе! При малочисленности свердловских музеев для многих его жителей посещение музея Я. М. Свердлова было приближением к музейной культуре» (из воспоминаний Галины Павловны Лобановой, директора Музея Я.М. Свердлова с 1985 года и фактической создательницы Музея истории Екатеринбурга).
Музей Свердлова в эту пору – одна из главных «церемониальных» площадок города: традицией стали торжественные и тематические линейки, пионерские сборы, приемы в пионеры, вручение комсомольских билетов, принимается воинская присяга.
Музей по-прежнему поддерживает связи с наследниками Свердлова: сыном Андреем, дочерью Верой, Ольгой Ивановной Новгородцевой, племянницей Клавдии Новгородцевой. Они приезжали в музей, а сотрудники музея, в свою очередь, навещали их.
«Как-то очутились в московской квартире Веры Свердловой, уже после ее смерти. Обстановка крайне аскетичная, минимум меблировки, на кровать наброшено какое-то очень скромное покрывало. А в прихожей обнаружились связки книг, брошюр, буклетов, приготовленных к сдаче в макулатуру. Я взяла одну из брошюр, раскрыла и вижу – автограф Хо Ши Мина…» (Г.П. Лобанова)
Музей по-прежнему поддерживает связи с наследниками Свердлова: сыном Андреем, дочерью Верой, Ольгой Ивановной Новгородцевой, племянницей Клавдии Новгородцевой. Они приезжали в музей, а сотрудники музея, в свою очередь, навещали их.
«Как-то очутились в московской квартире Веры Свердловой, уже после ее смерти. Обстановка крайне аскетичная, минимум меблировки, на кровать наброшено какое-то очень скромное покрывало. А в прихожей обнаружились связки книг, брошюр, буклетов, приготовленных к сдаче в макулатуру. Я взяла одну из брошюр, раскрыла и вижу – автограф Хо Ши Мина…» (Г.П. Лобанова)
В середине 1980-х набирает обороты перестройка – в стране и в музее. В 1985 году уходит на пенсию С.В. Гурин, и кресло директора занимает Галина Павловна Лобанова. Именно ей предстояло управлять музеем в бурное и неспокойное время – время глобальных перемен.
- Бывало, люди звонили, заказывали экскурсию, но заранее ощущался вызов в голосе, зрители сознательно шли в музей, чтобы подискутировать, чтобы высказать свое отношение к революции, партии. И мы готовились отвечать на эти вопросы (из воспоминаний сотрудника музея Раисы Зориной).
Музей Свердлова принял вызов. В 1988 году была организована серия круглых столов, куда приглашались молодые историки, преподаватели и студенты и где обсуждались острозлободневные вопросы: о революции, о личности Свердлова, об имени города. То был своего рода прообраз городской дискуссионной трибуны.
- Уже на рубеже 1980–1990-х годов организовали «горячую» телефонную линию. Эта идея широко освещалась в СМИ. Сотрудники музея основательно изучали все документы, свидетельствующие «за» и «против» отдельных исторических деяний. Дежурили весь рабочий день на трех телефонах (из воспоминаний Галины Лобановой).
- Бывало, люди звонили, заказывали экскурсию, но заранее ощущался вызов в голосе, зрители сознательно шли в музей, чтобы подискутировать, чтобы высказать свое отношение к революции, партии. И мы готовились отвечать на эти вопросы (из воспоминаний сотрудника музея Раисы Зориной).
Музей Свердлова принял вызов. В 1988 году была организована серия круглых столов, куда приглашались молодые историки, преподаватели и студенты и где обсуждались острозлободневные вопросы: о революции, о личности Свердлова, об имени города. То был своего рода прообраз городской дискуссионной трибуны.
- Уже на рубеже 1980–1990-х годов организовали «горячую» телефонную линию. Эта идея широко освещалась в СМИ. Сотрудники музея основательно изучали все документы, свидетельствующие «за» и «против» отдельных исторических деяний. Дежурили весь рабочий день на трех телефонах (из воспоминаний Галины Лобановой).
Одной из самых спорных, вызывающих ожесточенные дискуссии персон был сам Яков Свердлов. Чем дальше – тем накаленнее становилась обстановка. Периодически заливали краской скульптуру Свердлова на площади Парижской коммуны, расколотили мемориальную вывеску на здании – как и многие другие мемориальные таблички: Малышеву, Вайнеру и др. Постоянная экспозиция музея в ее каноническом варианте перестала устраивать и музейщиков, и зрителей.
- Мы стали разрабатывать другие, интересные темы, это было совершенно новым опытом, ведь музей столько лет просуществовал с одной, постоянной экспозицией. Завязались связи с частными коллекционерами, они были готовы предоставлять экспонаты на выставки (из воспоминаний Галины Лобановой).
«Пробой пера» стала выставка миниатюрных моделей автомобилей под эгидой «Мир увлечений горожан». Ажиотаж она вызвала невероятный. Она же стала первой (!) коммерческой выставкой музея, до этого работавшего бесплатно.
Но будущее музея оставалось неопределенно.
- Разные идеи посещали. Была идея законсервировать музей в том виде, в каком он сохранился к началу перестройки. Начали собирать так называемую библиотеку «социалистической идеи», вызывавшую жадный интерес. Были опасения, вполне оправдавшиеся, что труды эти так же, как когда-то работы «буржуазных» теоретиков, выбросят «с корабля современности (из воспоминаний Галины Лобановой).
В 1991-м – в год переименования Свердловска в Екатеринбург – Музей Я.М. Свердлова перестал существовать, превратившись в Музей общественно-политических движений Урала. Следующая «реинкарнация» музея последовала в 1992 году – музей переименовали в Музей политической истории Урала. Тогда же разобрали постоянную экспозицию, рассказывающую о Якове Свердлове и большевистской партии на Урале.
- Параллельно продолжались энергичные поиски нового пути. Постепенно выкристаллизовывалась идея нового музея – музея истории города. Сама по себе идея не нова, еще в XIX веке члены общества УОЛЕ понимали необходимость создания подобного отдела, который бы рассказывал об истории Екатеринбурга. Но тогда это осуществить не удалось (из воспоминаний Галины Лобановой).
Попытки обратиться к городской истории предпринимались музеем и раньше. В 1950е годы в экспозиции появляются панорама старого дореволюционного Екатеринбурга; этюды Бурака с индустриальными мотивами; фотопанно «Свердловск индустриальный » с цифровыми показателями… В 1987 году музею отошло здание бывшей штаб-квартиры РСДРП – Дом купца Новгородцева (Кирова), где на основе музейных коллекций был воссоздан интерьер купеческого дома конца XIX – начала XX века.
- Мы стали разрабатывать другие, интересные темы, это было совершенно новым опытом, ведь музей столько лет просуществовал с одной, постоянной экспозицией. Завязались связи с частными коллекционерами, они были готовы предоставлять экспонаты на выставки (из воспоминаний Галины Лобановой).
«Пробой пера» стала выставка миниатюрных моделей автомобилей под эгидой «Мир увлечений горожан». Ажиотаж она вызвала невероятный. Она же стала первой (!) коммерческой выставкой музея, до этого работавшего бесплатно.
Но будущее музея оставалось неопределенно.
- Разные идеи посещали. Была идея законсервировать музей в том виде, в каком он сохранился к началу перестройки. Начали собирать так называемую библиотеку «социалистической идеи», вызывавшую жадный интерес. Были опасения, вполне оправдавшиеся, что труды эти так же, как когда-то работы «буржуазных» теоретиков, выбросят «с корабля современности (из воспоминаний Галины Лобановой).
В 1991-м – в год переименования Свердловска в Екатеринбург – Музей Я.М. Свердлова перестал существовать, превратившись в Музей общественно-политических движений Урала. Следующая «реинкарнация» музея последовала в 1992 году – музей переименовали в Музей политической истории Урала. Тогда же разобрали постоянную экспозицию, рассказывающую о Якове Свердлове и большевистской партии на Урале.
- Параллельно продолжались энергичные поиски нового пути. Постепенно выкристаллизовывалась идея нового музея – музея истории города. Сама по себе идея не нова, еще в XIX веке члены общества УОЛЕ понимали необходимость создания подобного отдела, который бы рассказывал об истории Екатеринбурга. Но тогда это осуществить не удалось (из воспоминаний Галины Лобановой).
Попытки обратиться к городской истории предпринимались музеем и раньше. В 1950е годы в экспозиции появляются панорама старого дореволюционного Екатеринбурга; этюды Бурака с индустриальными мотивами; фотопанно «Свердловск индустриальный » с цифровыми показателями… В 1987 году музею отошло здание бывшей штаб-квартиры РСДРП – Дом купца Новгородцева (Кирова), где на основе музейных коллекций был воссоздан интерьер купеческого дома конца XIX – начала XX века.
В 1995 году музей был официально переименован в Музей истории Екатеринбурга.
В 1998 году после ремонта открылся Фотографический музей В.Л. Метенкова. Главное музейное здание невыгодно контрастировало на фоне вновь открывшегося филиала.
- Вообще разговоры о ненадежности южной стены здания, о том, что когда-нибудь она обрушится, о временном характере дощато-засыпного пристроя ходили все время существования музея. Мы стали добиваться выделения средств на реконструкцию, но процесс, как водится, затянулся. С мертвой точки все сдвинулось лишь при Валерии Павловиче Плотникове. Как он потом любил повторять: «Мы вас строили, строим и будем строить!» (из воспоминаний Г.П. Лобановой).
Реконструкция стартовала в 2003 году. Проектированием занимался УралНИИпроект, но уже в процессе в проект пришлось вносить существенные изменения.
- В непосредственной близости от музея началось строительство Делового и выставочного центра. Стройка подобралась вплотную к музейным стенам, «прихватизировав» часть нашей территории. Получалось, что музей лишался всяких перспектив развития. Пришлось нам с художником Вячеславом Михайловичем Савиным, руководившим реконструкцией, изобретать новое решение и придумывать новый главный вход с надстройкой второго этажа, чтобы «отвоевать» немного земли. Сделали мы это, так сказать, самовольно, но другого пути не было.
…И вот в ходе одного из инспекционных объездов города навестил нашу стройку мэр Аркадий Михайлович Чернецкий. Смотрит, какой-то «блин» над землей вырос. Заглядывает в проектную документацию – ничего похожего. Что это такое, спрашивает? Ох, и досталось нам тогда! И я, и Татьяна Львовна Ярошевская получили по выговору. В день открытия музея их с нас сняли. С обеих (Г.П. Лобанова).
- Вообще разговоры о ненадежности южной стены здания, о том, что когда-нибудь она обрушится, о временном характере дощато-засыпного пристроя ходили все время существования музея. Мы стали добиваться выделения средств на реконструкцию, но процесс, как водится, затянулся. С мертвой точки все сдвинулось лишь при Валерии Павловиче Плотникове. Как он потом любил повторять: «Мы вас строили, строим и будем строить!» (из воспоминаний Г.П. Лобановой).
Реконструкция стартовала в 2003 году. Проектированием занимался УралНИИпроект, но уже в процессе в проект пришлось вносить существенные изменения.
- В непосредственной близости от музея началось строительство Делового и выставочного центра. Стройка подобралась вплотную к музейным стенам, «прихватизировав» часть нашей территории. Получалось, что музей лишался всяких перспектив развития. Пришлось нам с художником Вячеславом Михайловичем Савиным, руководившим реконструкцией, изобретать новое решение и придумывать новый главный вход с надстройкой второго этажа, чтобы «отвоевать» немного земли. Сделали мы это, так сказать, самовольно, но другого пути не было.
…И вот в ходе одного из инспекционных объездов города навестил нашу стройку мэр Аркадий Михайлович Чернецкий. Смотрит, какой-то «блин» над землей вырос. Заглядывает в проектную документацию – ничего похожего. Что это такое, спрашивает? Ох, и досталось нам тогда! И я, и Татьяна Львовна Ярошевская получили по выговору. В день открытия музея их с нас сняли. С обеих (Г.П. Лобанова).
20 декабря 2006 года двери реконструированного Музея истории Екатеринбурга вновь распахнулись для зрителя, не узнавшего «старого знакомого». Площади музея расширись и изменили свое функциональное назначение: на месте пустовавшего музейного двора за арочными воротами возник новый вход в музей; появилось цокольное помещение, выполняющее роль вестибюля музея – здесь воплотилась тема подземного, скрытого от глаз города. Как историческое свидетельство жизни здания была раскрыта кирпичная кладка стен крытого дворика – новой центральной выставочно-театральной площадки музея. Открывшиеся акустические достоинства театрального пространства предлагалось оценить с балкона, запроектированного специально под эти цели. Музеефикации подверглись практически все помещения – вплоть до музейных туалетов.
Новая экспозиция, по признанию сотрудников музея, собранная художником-проектировщиком Вячеславом Савиным и историком Артемом Берковичем буквально за считанные дни, на пороге открытия, раскрывала историю города через историю дома и красноречиво именовалась «Город. Время. Старый дом». С этого момента можно вести отсчет новейшей истории Музея истории Екатеринбурга
Новая экспозиция, по признанию сотрудников музея, собранная художником-проектировщиком Вячеславом Савиным и историком Артемом Берковичем буквально за считанные дни, на пороге открытия, раскрывала историю города через историю дома и красноречиво именовалась «Город. Время. Старый дом». С этого момента можно вести отсчет новейшей истории Музея истории Екатеринбурга
Автор текстов: Светлана Булатова
Работа с архивными, газетными, фото-материалами: Евгений Бурденков
Работа с архивными, газетными, фото-материалами: Евгений Бурденков
Фотографический музей "Дом Метенкова"
История фотографического музея начинается в 1993 году, когда отдельным постановлением от 22 ноября бывшее усадебное владение знаменитого фотолетописца Вениамина Метенкова было передано Музею политической истории (бывший музей Я.М. Свердлова) на правах филиала. Вещественной основой создаваемого музея стала частная коллекция Евгения Бирюкова: фотоаппараты, снимки, афиши, картины, сувениры, книги и журналы, а его самого приняли на должность научного сотрудника. Именно Евгению Павловичу принадлежала идея создания музея. Он «эту идею очень долго продвигал, обращался в различные инстанции; создание такого музея одно время входило в планы обкома КПСС, Областного краеведческого музея. Но понимание ему удалось найти лишь у Валерия Павловича Плотникова, в ту пору – начальника Управления культуры, и Галины Павловны Лобановой, директора музея политической истории, взявшихся за реконструкцию здания бывшего фотоателье В.Л. Метенкова на К. Либкнехта, 36» (из интервью экс-заведующей фотографическим музеем «Дом Метенкова» Раисы Зориной).
С 1994 по 1997 годы организуются временные выставки, но основная часть залов пустовала. «На тот момент в музее ютилось множество частных фирмочек, которые, разумеется, не горели желанием съезжать. В общем, пока суть да дело, выяснения-согласования, пока провели ремонт, утекло много воды, и Уральский музей фотографии официально открылся лишь в 1998 году. Валерия Крайнова, занимавшаяся музеем, ушла накануне его открытия. По сей день жаль, что она оставила музейную сферу. Созданием, разработкой экспозиции занимались Вячеслав Михайлович Савин, Артем Беркович, Галина Николаевна Ячнева, художница Елена Гладышева. В основу же легла коллекция Е.М. Бирюкова. Нынешнее широко известное название «Дом Метенкова» придумала Галина Павловна» (Раиса Зорина).
Официальное открытие музея состоялось 10 августа 1998 года (и было включено в юбилейную кампанию «275 лет Екатеринбургу»). Ленточку перерезал А.М. Чернецкий, мэр Екатеринбурга, и прославленный фотокорреспондент А.А. Грахов. А новые ворота с вензелем «Ф.М.» (старые были утеряны) выковали в кузнице Александра Лысякова.
Историю Дома Метенкова мы подробно описали в лонгриде
История фотографического музея начинается в 1993 году, когда отдельным постановлением от 22 ноября бывшее усадебное владение знаменитого фотолетописца Вениамина Метенкова было передано Музею политической истории (бывший музей Я.М. Свердлова) на правах филиала. Вещественной основой создаваемого музея стала частная коллекция Евгения Бирюкова: фотоаппараты, снимки, афиши, картины, сувениры, книги и журналы, а его самого приняли на должность научного сотрудника. Именно Евгению Павловичу принадлежала идея создания музея. Он «эту идею очень долго продвигал, обращался в различные инстанции; создание такого музея одно время входило в планы обкома КПСС, Областного краеведческого музея. Но понимание ему удалось найти лишь у Валерия Павловича Плотникова, в ту пору – начальника Управления культуры, и Галины Павловны Лобановой, директора музея политической истории, взявшихся за реконструкцию здания бывшего фотоателье В.Л. Метенкова на К. Либкнехта, 36» (из интервью экс-заведующей фотографическим музеем «Дом Метенкова» Раисы Зориной).
С 1994 по 1997 годы организуются временные выставки, но основная часть залов пустовала. «На тот момент в музее ютилось множество частных фирмочек, которые, разумеется, не горели желанием съезжать. В общем, пока суть да дело, выяснения-согласования, пока провели ремонт, утекло много воды, и Уральский музей фотографии официально открылся лишь в 1998 году. Валерия Крайнова, занимавшаяся музеем, ушла накануне его открытия. По сей день жаль, что она оставила музейную сферу. Созданием, разработкой экспозиции занимались Вячеслав Михайлович Савин, Артем Беркович, Галина Николаевна Ячнева, художница Елена Гладышева. В основу же легла коллекция Е.М. Бирюкова. Нынешнее широко известное название «Дом Метенкова» придумала Галина Павловна» (Раиса Зорина).
Официальное открытие музея состоялось 10 августа 1998 года (и было включено в юбилейную кампанию «275 лет Екатеринбургу»). Ленточку перерезал А.М. Чернецкий, мэр Екатеринбурга, и прославленный фотокорреспондент А.А. Грахов. А новые ворота с вензелем «Ф.М.» (старые были утеряны) выковали в кузнице Александра Лысякова.
Историю Дома Метенкова мы подробно описали в лонгриде
Об истории Водонапорной башни, одного из символов Екатеринбурга, мы писали здесь.
С 1973 года в башне обосновалась сувенирная лавка, которая к началу 1990-х «захирела». Башня долгие годы простояла закрытой и использовалась как подсобка, где хранили лопаты, грабли и транспаранты для демонстраций. В 1995 году башню передали Музею истории Екатеринбурга, пригласившего знаменитого городского кузнеца Александра Лысякова поучаствовать в создании первой выставки. С этого времени в башне разместилась экспозиция «Метальная лавка», опирающаяся на интерьер бывшей сувенирной лавки (деревянная обшивка, фонарь работы Г. Шишкина, металлическое колесо) и знакомящая с бытовым и художественным металлом прошлых веков. Первым «хранителем» башни и собирателем артефактов ХIX – начала ХХ веков стал художник Виктор Махотин. Коллекция металла, разнообразных металлических изделий, у музея уже была; тут же, в башне, разместились и личная махотинская коллекция разнообразной утвари, а также его небольшая библиотека. С тех пор башня превратилась в место паломничества уральских художников и площадку по обмену разными интересными вещицами. Большинство предметов, которые некогда принесли в башню местные жители, конца XIX – начала XX веков. Например, печные дверцы, весы для зерна, вафельницы и формы для печатных пряников или утюги, каждый из которых весит по несколько килограммов.
«Махотин – персонаж и для нашего музея, и для всего города особенный, – вспоминала директор Музея истории Екатеринбурга Галина Лобавнова. – Его нам порекомендовала Лена Гладышева, тоже художница, наша сотрудница. Уходя в декретный отпуск, она сказала: если возьмете Махотина, оставлю вам свои кисточки, нет – все заберу!
С его приходом в музее наконец появился мужчина, хозяйственник, завхоз, художник, дизайнер – все в одном лице! Выглядел он, конечно, экстравагантно, до сих пор помню его желтые брюки, и поначалу этой своей экстравагантностью он меня слегка отпугивал, но человек оказался необыкновенный. Его мастерская привлекала множество людей, частыми гостями в ней были известные художники: Виталий Михайлович Волович, Миша Шаевич Брусиловский… Все они стали и друзьями музея».
С 2002 года, после смерти Махотина, «хранителем» стал фотограф Иван Рыжков. Но после его трагической смерти в 2009-м четыре года двери башни закрылись для посетителей. Работа возобновилась лишь в 2013-м, когда хранителем стал Геннадий Комков, а затем – Денис Большаков. После предпринятой масштабной реконструкции, курируемой Нинель Бритвиной, заместителем директора музея по выставочно-экспозиционной деятельности, и художницей Натальей Хохоновой, в 2018 году башня вновь открылась для широкого зрителя. В ней расположились музей, рассказывающий об истории места – Исторического сквера и башни, Гостевой центр, кофейня и сувенирная лавка.
С 1973 года в башне обосновалась сувенирная лавка, которая к началу 1990-х «захирела». Башня долгие годы простояла закрытой и использовалась как подсобка, где хранили лопаты, грабли и транспаранты для демонстраций. В 1995 году башню передали Музею истории Екатеринбурга, пригласившего знаменитого городского кузнеца Александра Лысякова поучаствовать в создании первой выставки. С этого времени в башне разместилась экспозиция «Метальная лавка», опирающаяся на интерьер бывшей сувенирной лавки (деревянная обшивка, фонарь работы Г. Шишкина, металлическое колесо) и знакомящая с бытовым и художественным металлом прошлых веков. Первым «хранителем» башни и собирателем артефактов ХIX – начала ХХ веков стал художник Виктор Махотин. Коллекция металла, разнообразных металлических изделий, у музея уже была; тут же, в башне, разместились и личная махотинская коллекция разнообразной утвари, а также его небольшая библиотека. С тех пор башня превратилась в место паломничества уральских художников и площадку по обмену разными интересными вещицами. Большинство предметов, которые некогда принесли в башню местные жители, конца XIX – начала XX веков. Например, печные дверцы, весы для зерна, вафельницы и формы для печатных пряников или утюги, каждый из которых весит по несколько килограммов.
«Махотин – персонаж и для нашего музея, и для всего города особенный, – вспоминала директор Музея истории Екатеринбурга Галина Лобавнова. – Его нам порекомендовала Лена Гладышева, тоже художница, наша сотрудница. Уходя в декретный отпуск, она сказала: если возьмете Махотина, оставлю вам свои кисточки, нет – все заберу!
С его приходом в музее наконец появился мужчина, хозяйственник, завхоз, художник, дизайнер – все в одном лице! Выглядел он, конечно, экстравагантно, до сих пор помню его желтые брюки, и поначалу этой своей экстравагантностью он меня слегка отпугивал, но человек оказался необыкновенный. Его мастерская привлекала множество людей, частыми гостями в ней были известные художники: Виталий Михайлович Волович, Миша Шаевич Брусиловский… Все они стали и друзьями музея».
С 2002 года, после смерти Махотина, «хранителем» стал фотограф Иван Рыжков. Но после его трагической смерти в 2009-м четыре года двери башни закрылись для посетителей. Работа возобновилась лишь в 2013-м, когда хранителем стал Геннадий Комков, а затем – Денис Большаков. После предпринятой масштабной реконструкции, курируемой Нинель Бритвиной, заместителем директора музея по выставочно-экспозиционной деятельности, и художницей Натальей Хохоновой, в 2018 году башня вновь открылась для широкого зрителя. В ней расположились музей, рассказывающий об истории места – Исторического сквера и башни, Гостевой центр, кофейня и сувенирная лавка.
Дом Маклецкого, некогда входивший в состав обширного усадебного владения директора Сибирского торгового банка – Ильи Маклецкого, на своем долгом веку сменил немало владельцев и ипостасей, его историю мы подробно описали здесь
Большинству горожан дом на пересечении двух улиц – Тургенева и Первомайская, знаком как бывшая детская поликлиника ДГБ № 10. Сотрудники почтительно именовали свою больничную обитель «лувром» – из-за сохранившихся элементов дореволюционной усадьбы, в частности, камина и красивого паркетного пола на втором этаже, позднее застеленного линолеумом, и прочих примет оставшейся в прошлом роскоши. А многочисленные пациенты, лечившиеся здесь или приводившие своих детей, в один голос вспоминают «высоченные потолки» и «крутые лестницы», которые приходилось регулярно штурмовать.
В 2018 году старинное здание было передано в оперативное управление Музея истории Екатеринбурга, а еще спустя год, после проведенного косметического ремонта, в апреле 2019 года здесь открылся Центр городских практик «Дом Маклецкого». Он объединил исследователей города, креативный бизнес и гражданских активистов, занимающихся развитием проектов в сферах культуры, искусства, истории, экологии, образования и работы с городской средой. Публичная программа Дома включает исследовательско-просветительские лаборатории и семинары, выставки, читки, театральные премьеры и перформансы. Здесь же, в Доме Маклецкого, базируются Центр семейной генеалогии и Научно-информационный отдел музея, куда можно обратиться за консультацией, в случае если вы собираете материалы по истории дома, улицы, квартала.
Большинству горожан дом на пересечении двух улиц – Тургенева и Первомайская, знаком как бывшая детская поликлиника ДГБ № 10. Сотрудники почтительно именовали свою больничную обитель «лувром» – из-за сохранившихся элементов дореволюционной усадьбы, в частности, камина и красивого паркетного пола на втором этаже, позднее застеленного линолеумом, и прочих примет оставшейся в прошлом роскоши. А многочисленные пациенты, лечившиеся здесь или приводившие своих детей, в один голос вспоминают «высоченные потолки» и «крутые лестницы», которые приходилось регулярно штурмовать.
В 2018 году старинное здание было передано в оперативное управление Музея истории Екатеринбурга, а еще спустя год, после проведенного косметического ремонта, в апреле 2019 года здесь открылся Центр городских практик «Дом Маклецкого». Он объединил исследователей города, креативный бизнес и гражданских активистов, занимающихся развитием проектов в сферах культуры, искусства, истории, экологии, образования и работы с городской средой. Публичная программа Дома включает исследовательско-просветительские лаборатории и семинары, выставки, читки, театральные премьеры и перформансы. Здесь же, в Доме Маклецкого, базируются Центр семейной генеалогии и Научно-информационный отдел музея, куда можно обратиться за консультацией, в случае если вы собираете материалы по истории дома, улицы, квартала.
История Мемориала жертв политических репрессий началась в 1974 году, когда в ходе дорожных работ на 12-м км Московского тракта были обнаружены человеческие останки. Правда, раскопки в указанном месте провели много лет спустя, в 1990 году. Страшные находки подтвердились. Журналист газеты «Вечерний Свердловск» А. Левин на основании найденного «Ударного удостоверения» установил личность одного человека. Им оказался раскулаченный в 1930 г. и высланный в трудовое поселение мастер узкоколейных дорог Филипп Михайлович Загурский.
После этого принимается решение о создании мемориальной зоны. Открытие Мемориала жертв политических репрессий состоялось 26 октября 1996 года. Позднее здесь же разместился камерный музей памяти жертв политических репрессий.
В 2016 году Мемориал официально вошел в состав Музея истории Екатеринбурга. С тех пор музеем была проведена широкая исследовательская программа, результатом которой стали, в том числе, публикация книги «Большой террор в частных историях». Это сборник воспоминаний родственников жертв политических репрессий, куда вошли истории с близкими расстрелянных в Свердловске в 1937-1938 гг. Люди рассказали нам о самом аресте, судьбах своих семей после того, как они были признаны врагами народа, своем отношении к эпохе Большого террора. Режиссер Ирина Лядова поставила иммерсивный спектакль «Дело № 39 496» (по материалам дела Филиппа Загурского). Помимо этого, был создан аудиоспектакль «Маршрут памяти».
После этого принимается решение о создании мемориальной зоны. Открытие Мемориала жертв политических репрессий состоялось 26 октября 1996 года. Позднее здесь же разместился камерный музей памяти жертв политических репрессий.
В 2016 году Мемориал официально вошел в состав Музея истории Екатеринбурга. С тех пор музеем была проведена широкая исследовательская программа, результатом которой стали, в том числе, публикация книги «Большой террор в частных историях». Это сборник воспоминаний родственников жертв политических репрессий, куда вошли истории с близкими расстрелянных в Свердловске в 1937-1938 гг. Люди рассказали нам о самом аресте, судьбах своих семей после того, как они были признаны врагами народа, своем отношении к эпохе Большого террора. Режиссер Ирина Лядова поставила иммерсивный спектакль «Дело № 39 496» (по материалам дела Филиппа Загурского). Помимо этого, был создан аудиоспектакль «Маршрут памяти».